сорок семь лет. Трое ее детей остались сиротами. К миллионам несчитанных русских сирот Великой войны, революции, большевистского переворота 1917 года и Гражданской войны прибавилось еще трое. Их постигла горькая, однако еще и не самая страшная детская судьба. Уцелевших беспризорных детей в России сажали в тюрьмы наряду со взрослыми, отправляли в концлагеря и детские колонии, а по закону 1935 года даже и расстреливали. Тогда великий гуманист Сталин лично объяснил трухлявому гуманисту Роллану, как опасны для большевистской власти дети, гуляющие на свободе, и французский гуманист проявил полное понимание обстановки…
Может, Господь и простит им тоже, палачам и корыстным ролланам и слезу ребенка и море слез… Слезы тех кто выжили. Но как выжили эти люди, перенесшие жестокую психологическую травму в критический период развития…
Впрочем, наш рассказ дошел лишь до 1922 года.
Исследователи до сих пор спорят о том, сколько сирот насчитывалось в России к 1922 году. Одни утверждают, что два миллиона, другие, что их было вдвое больше. Что касается числа беспризорных детей, выброшенных на русские улицы, то ученые оптимисты насчитывают четыре с половиной миллиона больных, голодных и мерзнущих деток, а ученые пессимисты – не меньше семи миллионов. При этом оптимисты (их отчего-то называют на Западе «левыми») утверждают, что это все было необходимо для того блистательного будущего, которое осчастливило Россию то ли уже в 1937, то ли в 1947, то ли еще позже… Пессимист Достоевский утверждал, что все блистательное счастье нового мира не стоит слезы ребенка. Но Достоевский был, как всем известно, «политически некорректный» реакционер.
Во «Взвихренной Руси» писателя Алексея Ремизова есть глава про «Панельную сворь» и про маленькую Нюшку, которая «на крик кричала». Писатель расслышал детский крик и так написал о нем в своей книге:
«…этот крик – детский, которого нельзя человеку слышать безнаказанно, и если нет никаких возмездий и сама вековая мудрость о карающем роке вздор, я говорю: этот крик – это бешеный собачий яд, который взбесит и самое крепкое человечье мясо – слышите! – завтра же загрызет от смертельной тоски землю».
… Гроб с телом мамы Любы стоял в маленькой гостиной на Сопотской улице в Оливе. Приходили и уходили соседи, поляки и русские. Няня хлопотала у гроба и на кухне. Позднее она удивленно рассказывала, что восьмилетний Коленька с шестилетней Олечкой шушукались в углу, прыскали от смеха. Какую-то придумали смешную игру…
Психологи по-разному объясняют этот механизм самозащиты, самоустранения, отключения от реальности у восьмилетнего Коли (он сработает в его жизни еще не раз). И конечно, все они (от почтенной Анны Фрейд до вполне почтенного Бориса Цирюльника с его «Шепотом призраков») говорят о детской травме, которая может со временем зажить (хотя призрак всегда будет что-то нашептывать ее жертве на ухо), но может дать о себе знать позднее с большой силой. Что касается французских
