останется, даже если ее ребенок умрет, даже если умрут все ее дети. Ибо останется осознание времени, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает ее душу.
Женщина уважает себя, осознавая ответственность за двоих. Она всегда остается порядочной. Перед каждой близостью она девственница, после каждой близости она мать. Поэтому в мифол. есть уважаемые богини Девы, есть уважаемые богини Матери – и в какой-то степени это одно и то же – у древ. слав. воплощенное в собирательное понятие «роженицы». Безымянным роженицам нет числа, им делали маленькие памятники, воплощенные в крошечных фигурках из дерева, глины, камня, которые втыкались в засеянные поля или хранились в домах, хлевах, конюшнях и проч. Рыбаков писал (Слав. 466): «Во всех поучениях против язычества все славянские божества… упоминаются обычно общим перечнем, но Род и роженицы выделяются особо; к трапезам в честь этих божеств авторы поучений возвращаются повторно, что выдвигает… (их) на видное место… Вплоть до XVIII в. переписывались статьи с перечнем запрещенных… обрядов и обычаев, среди которых есть и такой: «… каши варят на собрание рожаницам». Здесь прямо говорится о публичном, общественном культе рожениц, осуществлявшемся на «собраниях». Такие собрания были после рождества богородицы (8 сентября) 9 сентября. Для всех вост. слав. областей это праздник урожая – завершения гл. цикла земледельческих работ: роженицы уже все в этом г. нарожали. Рыбаков писал (Слав. 469): «Вплоть до наших дней православная церковь на праздник рождества богородицы производит «благословение хлебов». Языческая сущность праздника урожая вошла в конце концов в церковную практику, несмотря на долгие протесты средневековых ригористов. И точно так же, как делали попы XII–XIV вв., прилагая к роженичной трапезе тропарь рождества богородицы, так и теперь полагается «на благословении хлебов – тропарь праздника трижды».
Ушас (гл. роженица) покровительствовала путникам и певцам, приносила богатство, счастье. Эта богиня и в последующие времена никуда не исчезла, просто в одних регионах слав. и русск. мира она слилась в некую троицу с всадниками-сыновьями и стала называться общим с ними именем – Авсень, Аусень, Баусень, Говсень, Овсень, Просинец, Таусень, Усеница, Усень, Усеньш и проч.; в др. регионах называлась Заря, Заря утренняя (Утрия, Оутрия), Зори; в третьих – Дева, Мать, Матута, Роженица, роженицы; в четвертых – она частично слилась с функциями богини судьбы Макошь (Мать Судьбы) и др. богинями судьбы (их мн., см.). Даже с наступлением христ. яркий образ солнечной богини в алых одеждах не исчез из памяти наших предков. В новгородской Хлудовской псалтири кон. ХIII в. есть миниатюра: огнеподобная дева несет в руках солнце (не могли же христ. изобразить деву, рожающую солнце!), имя ее, как гласит надпись, «Зоря утренняя».
В РВ Ушас посвящено 20 гимнов и уп. еще более чем в 300. Ни в одном произведении мировой поэзии нет таких восторженных красочных описаний Зари, как в РВ. Ее называют сияющей, блестящей, яркой,
