Вчера мы расстались поздно, так ни о чем и не договорившись. Контур решения мелькнул сегодня утром на свежую голову, и его надо еще и еще раз обсудить, ибо ситуация складывается острая[1].
– Иван Васильевич, давайте повторим все с самого начала.
– Хорошо. Вчера в 15.30 поступила внеочередная телеграмма из Парижа. Резидент передал перевод сообщения, полученного накануне через тайник от старого и надежного источника Дантона. С источником работает лично резидент…
– Кто обрабатывает донесения? В каком виде они закладываются в тайник – зашифрованные, тайнопись, в пленке?
– В пленке. Он передает в пленке документы и иногда снимает на последние два-три кадра напечатанные им самим на машинке сообщения. Скоро перейдем на компьютерные дискеты.
– Кто-нибудь в резидентуре мог видеть это сообщение?
– Думаю, что нет. Резидент знает цену источнику, он сам наблюдает за проявлением пленки и лично обрабатывает материал.
– Итак, суть сообщения Дантона…
– Французская контрразведка намерена вербовать нашего резидента в Женеве. Ему будут предложены крупные деньги и два варианта: тайно сотрудничать с французами или на время исчезнуть, а затем объявиться во Франции. У Дантона сложилось впечатление, что речь идет не только о деньгах, для нажима будет использован какой-то компромат. Фамилию нашего человека Дантон не знает, но ясно – это Белов. Он долго работал во Франции, у него на связи до сих пор отличный француз. Что-то они на него могли поднабрать…
– Поднабрать или придумать…
– Могли и придумать. Белов работник опытный и абсолютно честный. Вы же его знаете…
– Да, мне он симпатичен. Но ведь мы и Гордиевского одно время считали честным человеком, а сукин сын Кузичкин у меня в резидентуре был. Противно, но приходится их вспоминать…
Половину дня вчера и полночи Мартов, начальник управления кадров и начальник внешней контрразведки, посвященные в дело, говорили с людьми, которые работали с Беловым на протяжении всей его службы, поднимали архивные материалы, просмотрели каждый документ, где упоминалось имя Белова. Даже с точки зрения профессионально подозрительных контрразведчиков, Белов чист. Ну как же мы так долго не могли раскусить Гордиевского? Где были эти контрразведчики?
– А не могут проверять Дантона? Откуда у него данные? От приятеля-контрразведчика? С чего это он поделился с Дантоном? (Обо всем этом мы уже говорили вчера. Повторим еще раз – глядишь, вскроется какая-то забытая деталь или натолкнемся на новую мысль.)
Неторопливый Мартов закуривает очередную сигарету, я тяну руку к заметно опустевшей с утра пачке, и мы оба вздрагиваем от оглушительно громкого, требовательного телефонного звонка. О, черт! Это председатель. Прямую связь с ним нельзя переключить на дежурных, как другие телефоны, будь то «кремлевки» или «ОС», или
Здесь географические названия и имена изменены.
