С трупом, например.
– У меня нет ни малейшего желания жонглировать с вами словами, тан л’Мориа. Все знают, что вы большой мастер в дерзком словоблудии и вербальных пикировках. Я же стараюсь тратить слова исключительно с пользой. Они, знаете ли, многого стоят, слова истинного тэнкриса. Санкции на проведение процедуры в наличии?
– Думаю, моей инсигнии будет достаточно.
– Думаете? Вы думаете, что можете просто прийти и санкционировать строго лимитированную процедуру одним своим желанием?
– Если моего слова вам недостаточно, я передам Императору, чтобы он выкроил время и лично посетил ваш милый закуток, тан, чтобы убедить вас помочь мне.
Судя по его лицу и эмоциям, он мне не поверил, но, будучи по природе абсурдно неконфликтным, а просто сварливым, решил не продолжать.
– Кладите тело на стол и пристегивайте. Подготовьте список вопросов, все предельно точно и коротко. Долго душа не продержится.
Убрав со стола лишние предметы, л’Румар отошел в сторону и принялся неспешно закатывать рукава.
– Аберлейн, уберите сукно со стола, Себастина, ты знаешь, в каком ящике цепи с кандалами, а вы, господа констебли, выкладывайте нашего свидетеля на столешницу! Быстро!
Сукно убрали, и всеобщему обозрению предстала столешница из твердых пород дерева, вся испещренная глубокими царапинами и покрытая въевшимися темными пятнышками вполне очевидного происхождения. У стола нет ножек, если приглядеться, то эта деревянная громадина, покрытая искусной резьбой, больше походит на алтарь, нежели на стол. На нем даже имеются вмонтированные кольца для установки цепей. Тело выложили на стол, и Себастина с жутковатой сноровистостью надела кандалы на запястья и щиколотки покойника. Констебли молча повиновались, когда я указал им тростью на дверь.
– Что спросим у покойника, Аберлейн?
– Я не знаю, мой тан. У меня нет опыта в общении с мертвецами.
– Это большое упущение, Аберлейн! Следите за мной и учитесь! Мэтр, вы готовы?
Л’Румар пропустил мимо ушей неправильное обращение и приблизился к телу. Его ослабленный галстук повис, а пуговица воротника расстегнута – непозволительная вольность в одежде для благородного тана.
– Начинаю. – Тромгар положил левую руку на холодный белый лоб, а правую на середину груди покойника.
Странно видеть пухлого тэнкриса, готовящегося к чему-то значительному и опасному. Нет, историю всегда вершат харизматичные красивые личности – если они солдаты, и обрюзгшие испорченные толстяки – если они политики. Это, конечно, условность, но я уверен, что историю не творят забавные полные мужчины без амбиций.
Тромгар л’Румар происходит из не особо знатной и не особо богатой семьи. Конечно, все тэнкрисы рождаются и живут, как Первые, величайший вид, в котором даже самый слабый сильнее, чем самые живучие представители других народов. Мы видисты, любой из нас лучше, чем любой из них, такова наша идеологическая аксиома,
