о сборе всего состава академии во дворе после обеда. Выступать будет сам ректор. Об этом с моей учебной группой поделился преподаватель на последнем занятии по основам целительства.
Во время обсуждения я заметил, что Виоэль сидит мрачная, без настроения, медленно ковыряясь у себя в тарелке. При разговоре произнесла от силы три-четыре общие фразы.
– Что-то случилось? – как бы между делом поинтересовался я.
Молчит, продолжая поиски неизвестно чего у себя в тарелке. Наклонился к ней и слегка коснулся плечика.
– А? Что? – встрепенулась Виоэль.
– Не спи, зима приснится. Замерзнешь.
– Какая зима? Почему замерзну? – хлопает глазами.
Истамирэль и Тилиэль замолчали и обратили на нас внимание.
– Что случилось, спрашиваю.
– Да так, ничего, – не хочет рассказывать.
– Да уж я вижу, что ничего. Вся потерянная сидишь, – посмотрел ей в глаза, вернее постарался, свои-то она от тарелки не поднимает.
– Со мной никто не общается. Все перестали, – наконец подняла глаза и грустным таким взглядом печального теленка обвела нашу троицу.
– Как это никто не общается? – не понял Истамирэль. – А мы?
– Вы не в счет. Со мной перестали общаться в группе. Даже те девчонки, которых я считала своими подругами, только здороваются со мной, – у Виоэль в глазах заблестели слезы, – а на самом деле избегают моего общества. Я же вижу. Все такие предельно вежливые, аж противно.
– И почему это произошло? – недоуменно спросил Тилиэль.
Виоэль молчит. Для меня все ясно. Постараюсь ответить за нее.
– С ней боятся общаться. – Оба смотрят на меня удивленно. – А все потому, что она общается с нами. Во-первых, окружающие считают, что вдруг сболтнут что-то не то, посмеются над чем-нибудь или кем-нибудь из власть предержащих, а она нам расскажет. Могут возникнуть проблемы, причем весьма большие. Во-вторых, элементарная зависть, но показать ее тоже боятся – а вдруг нам пожалуется. Опять же могут возникнуть проблемы. Я прав? – это уже обращаясь к Виоэль.
– Да, – тихо пробормотала она, – и в дальнейшем тоже будет сложно. Все маги после выпуска общаются друг с другом, если они в академии друзьями были. Помогают друг другу. А я? Осталась одна, без подруг.
– А мы? – подняв брови, спросил Тилиэль. – Нас ты за друзей не считаешь?
Ого, да это прогресс для Тилиэля, признать другом не равного себе!
– Действительно, – говорю я, – мы все считаем тебя своим другом, поэтому, собственно, и общаемся с тобой. Так? – Мужское население стола дружно кивнуло. – И всегда придем тебе на помощь, даже после академии. Уж я точно!
У Виоэль, не ожидавшей такого, глаза сделались больше чайного блюдца, стоявшего перед ней. Видимо, она воспринимала наше с ней общение как блажь аристократов, которая
