организованных Советской властью.
Но, и это главное, он был солдатом, а солдаты, которые находились в Мюнхене, подчинялись приказам красного командования. Если им это не нравилось, то под покровом ночи они уходили в Тюрингию, чтобы присоединиться к фон Эппу. Гитлер этого не сделал. Тогда получается, что он был красным! Возможно, он тоже носил красную повязку на рукаве. Быть может, вместе с остатками мюнхенского гарнизона он сражался и с войсками фон Эппа.
Интересно, обошел бы молчанием в своей книге такой знаменательный период иной человек, окажись он во главе партии, да не простой, а Национал-социалистической? А вот Гитлер ограничивается лишь невнятным упоминанием о том, что его за три дня до паления Советской власти «едва не арестовали». И далее за этим сразу следует предложение, начинающееся со слов: «Через несколько дней после освобождения Мюнхена я…» И ни слова о том, почему он остался в городе, ни одного упоминания о зверствах красного режима, свидетелем которых он был, ни слова о тех ожесточенных боях, что предшествовали освобождению Мюнхена, ни слова о триумфальном вступлении в город армии фон Эппа.
Каждый более-менее значимый руководитель национал-социалистов или штурмовиков в те дни сражался в составе добровольческих корпусов в том или ином уголке Германии. И именно это дало им основания претендовать на дальнейшее восхождение по партийной лестнице. Но сам фюрер – этот главный противник красных – был в Мюнхене. И это он, человек, якобы всегда преисполненный чуть ли не религиозной ненависти и презрения к большевикам, не сохранил ни единого, достойного быть занесенным в анналы истории воспоминания о жизни при них в городе, который он почитал для себя чуть ли не родным…
Полагаю, что будущим историкам неизбежно придется заняться изучением его жизни в Мюнхене в период с марта по май 1919 года, потому что, пока еще свежи в памяти людей эти события, они могут обнаружить массу непонятных вещей. Отто Штрассер говорит, что впоследствии на протяжении ряда лет – до тех пор, пока приход к власти не вознес Гитлера на пьедестал, возвышающийся над любыми подозрениями, которые, будь они услышаны, могли стоить сомневающемуся жизни – так вот, впоследствии предводители национал-социалистов, обсуждая между собой те или иные проблемы, частенько задавались вопросом «Что делал Адольф в Мюнхене в марте – апреле 1919-го?». Ответом было лишь недоуменное пожатие плечами, либо покачивания головой.
Но все остальные участники этих событий действовали так, как они и провозглашали. Фон Эпп и Рем организовали свои Добровольческие корпуса. Грегор Штрассер, вернувшись в фронта и оправившись от тяжелых ранений, также создает в Ландсхуте патриотический Добровольческий корпус (Verband Nationalgesinnter Soldaten Niederbayerns).
Этот крайне популярный человек, живое воплощение трагедии, постигшей Германию, к тому же обладавший даром разговаривать с каждым человеком на его языке, вскоре собрал под своим началом 2000 человек пехоты, три батареи полевой артиллерии и батарею
