сосну, видать, ветром завалило, и аккурат на колючку, она и придавила эту заразу, переходи по ней туда, как по асфальту. Самому боязно, все рассказки про эти места всплыли, как говно в проруби…
Показалось это Карташу или нет, будто легко хрустнул сучок под чьей-то ногой? Он резко поднял руку, делая Егору знак замолчать. Прислушался… Нет, кроме глухого шума, доносившегося из пармского салуна да обычных поселковых звуков вроде далекого собачьего лая, чьей-то пьяной песни и стука топора ничего не слышно. Ну да Дорофеев и сам охотник: лучше него, московского залетного гостя, должен слышать в ночи, а раз молчит, значит, в самом деле показалось…
– Ты потише, Егор, – на всякий случай предупредил Карташ.
– Да я ж вроде и не громко… Ну так вот, ты слушай дальше. Значит, пробрался туды, к болоту то есть. Полтора суток по ним, окаянным, петлял, пока вышел к кряжу. Чуть не потоп. А уж дальше по кряжу до самого до острова. Ночью шел, днем отлеживался, чтоб не засекли. Ну, и дополз. Остров как остров, но тоже колючкой опутан, что твоя не скажу что. А если б не колючка, то ничего примечательного: тайга и тайга, все то же самое как снаружи, так и вовнутрях. Звериных следов разве только меньше. А птиц как и везде, этим-то что не летаться…
– Ты давай-ка без лирики, птица-сокол…
– А если без нее, то выбрал направление и пошел вдоль этой, второй колючки, ночью опять же. Через нее перелезать не стал, опять же – сам говорил, может, секретики какие установлены. Понятно, сторожко шел. Чтоб на сучок какой сучий не наступить, веткой не колыхнуть, сам понимаешь… А тихо вокруг – ни звука, ни огонька. Этак с час, короче, гулял. Опять же тайга и тайга, ни хрена интересного. Почитай, весь остров по этому, как его, по перлиметру обошел. Потом гляжу – ручеек, это под утро уже. Вшивенькая такая речонка лесная, метров пять шириной, в болото втекает, кустики по берегам, плесы. Но местами берега попадаются высокие и скал до дури. И вот, – он понизил голос до триллерного шепота, – вижу откос, который река подмыла, откос поехал, вниз попер. Причем не только край. А знаешь, как бывает, где почва не шибко твердая и больших деревьев немного? Там может сверзиться и хренова туча метров. Вот что тут и получилось. Причем, по всему видно, берег поехал не так давно. Что я, думаешь, там увидел?
Егор хихикнул нервным смешком, потом достал пачку «Стрелы», закурил.
– Ну? – вырвалось у Карташа.
– Скелеты.
– Что?!
Признаться, такого сюрприза Карташ ждал меньше всего. Радиоактивные захоронения – да, тренировочный лагерь бойцов какого-нибудь отряда «Альфа» – почему бы и нет… но такое…
– Черепа, косточки. Короче, там, на берегу, открылся на обозрение натуральный погост…
Карташ, только что затоптавший окурок, полез за новой сигаретой. И от растерянности задал не очень умный вопрос:
– Человеческие?
– Ясный хрен, кто ж зверье хоронить будет… – хохотнул Дорофеев и снова перешел на шепот: –
