И если в первом случае я таки дала слабину, то во втором я это делать не намерена. У Филипенко должны быть близкие подруги, пусть они и выслушивают ее причитания.
– Говори адрес, – наседала тем временем Майя.
– Лучше в пятницу, выбери уютное кафе.
– Скажи, во время поминок ты не обратила внимания на одну странную деталь? – вдруг перевела разговор на другую тему Филипенко.
– Да нет, обычная скорбная церемония, – пожала я плечами. – Разве только закрытый гроб смущал, но это было на похоронах.
– Тут как раз все понятно, – протянула Майя. – Раз лицо изуродовано, зачем людей пугать? Василий жену капитально измолотил. Тело опознавала коллега по работе, вроде она завуч в гимназии, была сегодня в крематории. Даже менты дрогнули. Вере не показали маму. Ужас прямо! Понимаешь, я очень устала…
– Вот и отдохни, – обрадовалась я. – Давай, пока, бай-бай.
– Устала во время поминок, – уточнила Майя. – И пошла в спальню к Нике, легла на ее кровать. Не очень приятно, скажу тебе, в моральном смысле, на койке мертвеца дрыхнуть, но я глаза прикрыла, задремала, потом вскочила и думаю: что-то тут не так. Оглядываюсь, осматриваюсь, и тут меня как стукнет: Ларсика нет!
– Кого? – удивилась я. – Я такого не знаю и не видела. Хотя не заметила на погребении и Ермакову, народу много было.
– Ларсика, – повторила Майя. – А Ника с ним никогда не расставалась, его ей Грета подарила.
Глава 5
– Кто такой Ларсик? – еще больше удивилась я.
Майя тяжело вздохнула.
– Видно, вы с Никой не очень близки были, раз ты про талисман не слышала.
– У нас были хорошие отношения, даже дружеские, – по непонятной причине начала оправдываться я.
– Домой к Терешкиной ты заглядывала?
– Сто раз.
– В спальню заходила?
– Конечно.
– Видела на тумбочке игрушку?
– Плюшевую собачку?
– Это тигр, – поправила Майя.
– Без полосок, весь какой-то серо-коричневый, – протянула я.
– От старости истрепался, – пояснила Филипенко. – Сейчас я в двух словах объясню ситуэйшен. Мы с Терешкиной в один класс ходили, Ника в школе отвратительно училась, на одни тройки. По идее, она заслуживала двоек, но отец Терешкиной заведовал гастрономом. Врубаешься?
Я прилегла на диван. В советские времена человек, имевший доступ к продуктам питания, обладал почти безграничной властью над окружающими. Оно и понятно, кушать хочется каждый день, причем не один раз. А прилавки аж до середины 90-х годов прошлого века выглядели удручающе, даже простой кефир считался дефицитом. Поэтому дружить со всякими начальниками баз и директорами продмагов считалось престижным, даже обычный продавец затрапезной лавки являлся небожителем, он мог вытащить из подсобки массу вкусностей. Ясное дело, школьница Терешкина с таким папой была любимицей педагогов.
– Ей бы и пятерки ставили, –
