на которой пальцы брюнета недавно вензеля выводили, – едва ли не огнем горела.
– Ну раз умертвий больше нет, – так и не дождавшись моего ответа, сказал маг, – предлагаю покинуть это уютное местечко…
– Зачем? – проворковала Мила.
– Мы никуда не торопимся, – поддержала младшенькая.
Если бы они сейчас достали из-под ближайшего куста корзинку для пикника и предложили Райлену отметить победу, я бы не удивилась.
– Во-первых, у госпожи Соули травма, – терпеливо напомнил брюнет. – Ей нужно в постель, причем срочно. Во-вторых… вы уверены, что никто не слышал грохота и не видел магических вспышек?
О Богиня! Ну конечно! Слуги! Они непременно придут выяснять, что случилось! Нужно выбираться отсюда. Немедленно! Вот только… вот только как же арест? Я же… я же некромантией занималась.
– Госпожа Соули! – Оклик мага заставил вздрогнуть. – Госпожа Соули, простите, но в этот раз вам придется идти самостоятельно. Впрочем, если не боитесь запачкать платье…
Я только теперь заметила, что нарядный камзол Райлена превратился в нечто жуткое, больше похожее на мешок из-под прошлогодней репы. Штаны тоже оказались заляпаны, да и на сапогах грязь. Но, по правде, риск испачкаться меня не смущал – меня смущал сам Райлен. Причем смущал жутко! До дрожи в многострадальных коленках.
– Я сама, – пробормотала и стыдливо спрятала глаза.
Он только усмехнулся в ответ. Однако… однако опереться на его локоть все-таки пришлось, потому что магический светлячок погас, а пока глаза привыкли к темноте, развеянной тусклым мерцанием звезд, была слепа, как новорожденный котенок, и идти без поводыря, разумеется, не могла.
Едва отошли от кладбищенской калитки, вдалеке между деревьями замерцали оранжевые отсветы факелов и послышался лай собак. Да, было бы удивительно, если бы слуги не заметили светопреставление, устроенное Райленом. Ох, надеюсь, они не догадаются, что здесь случилось, иначе нам с девчонками точно конец…
– Соули, дорогая! – раздался голосок, подозрительно похожий на мамин. – Ты представляешь, что вчера случилось?!
Я приоткрыла один глаз, но тут же зажмурилась. Не потому что спать хотелось, а потому что страшно стало. Даже жутко!
Но мама отступать не собиралась. Села на кровать и заявила:
– Представляешь, вчера ночью саркофаг с прахом тетушки Тьяны раскололся. Прям вот взял и треснул. От крышки и до самого основания.
– У… – многозначительно протянула я, притворно зевнула.
– А перед этим, говорят, вспышки света над кладбищем видели. И грохот слышали. И рычание!
– Рычание? – Я пыталась придать голосу удивленные интонации. Сквозь удивление и страх прорезался, но он был вполне уместен.
– Ага! Ужасное!
Изображать спящую было уже невежливо – пришлось сесть на постели и выдавить из себя приветливую улыбку.
Матушка была одета по-домашнему – в строгое серое платье и передник. Из-под белого чепца выбивалось несколько пшеничных
