Сакхеуса, спросил, шкура какого же зверя так тонка? Переводчик, как мог, только начал отвечать (язык пиджин похож на язык инуитов), как еще один инуит задал новый вопрос: «Вы с Луны или с Солнца?» Поскольку инуиты считали, что на Земле, кроме них, никто не живет, других вариантов объяснения появления чужестранцев они не видели. Сакхеус уговорил их пообщаться с английскими офицерами, инуиты поднялись на корабль, где сначала панически испугались свиньи, а затем расхохотались, увидев собственные отражения в зеркале. Они восхитились часами и спросили, можно ли их есть. Их угостили галетами, которые они недоверчиво попробовали и тут же с отвращением выплюнули. В конце концов, в знак установления мира, инуиты позвали своего шамана, который умолил духов изгнать всю возможную нечисть с корабля.
На следующий день Джон Росс водрузил свой флаг на берегу и тем присвоил Британии все его богатства. Инуиты этого и не заметили, хотя с этого момента стали подданными британской короны. Спустя неделю их страна появилась на всех картах вместо обозначения «терра инкогнита».
[Стратегия непредсказуемости]
Наблюдательный и логичный ум способен предвидеть любую человеческую стратегию. Но способ принимать непредсказуемые решения все-таки есть: нужно ввести в процесс элемент случайности. Например, бросить кости и по ним выбрать направление следующей атаки.
Наличие некоторого хаоса в глобальной стратегии помимо эффекта сюрприза дает возможность хранить в тайне логику принятия важных решений. Никто не может предвидеть, как упадут кости.
Конечно, во время военных действий немногие генералы решаются подчинить капризу случая выбор последующего маневра. Они считают, что для этого достаточно их интеллекта. А ведь кости, несомненно, являются лучшим способом встревожить противника, который почувствует себя обойденным, поскольку не будет понимать причинно-следственной связи событий. Растерянный и лишенный почвы под ногами, противник будет реагировать боязливо и сам станет совершенно предсказуемым.
[«Траур младенца»]
В возрасте девяти месяцев младенец проходит период особой тревоги, которую педиатры называют «тревогой девятого месяца». Каждый раз, когда мать покидает его, он считает, что она уже больше никогда не вернется. Этот страх провоцирует порой слезы и симптомы тревоги. В этом возрасте младенец понимает, что в мире происходят вещи, над которыми он не властен. «Траур младенца» объясняется осознанием им своей автономии относительно матери. Он объявляет траур по симбиозу, он смиряется с сепаратностью. Младенец и мать не связаны нерасторжимо, он может остаться один, он может быть брошен на «незнакомцев, которые не являются матерью» (все, кто не являются матерью, расцениваются как незнакомцы, в том числе, естественно, и отец).
Только в возрасте восемнадцати месяцев младенец начинает принимать временные исчезновения матери. Все остальные тревоги, которые познает человек в течение своей жизни до самой
