окружающий ландшафт голосом старшего сержанта Боровикова.
– А пароль «Свои» подойдет? – К прапорщику вернулось хорошее настроение.
– «Свои»? – последовало секундное молчание. – Ну, «Свои» так «Свои», – покладисто согласился Боровиков.
Ветви дрогнули, сержант поднялся и двинулся навстречу прапорщику, лыбясь во всю ширину своего круглого лица. Зашевелился и его напарник, находившийся на небольшом отдалении.
– Пока молодцы! – похвалил Ефимов.
– А почему пока? – делано возмутился старший сержант, крутя из стороны в сторону свой «Печенег».
– А потому, что еще не вечер.
– Ага. – Федор понятливо кивнул, попятился и опять забрался в дебри, до того скрывавшие его фигуру.
«Ладно, будем считать, что теперь охранение несет службу как положено, – решил про себя Ефимов. – Можно возвращаться к основной части группы и посмотреть, что там у нас с дневками».
Посыльный из штаба прибежал ближе к полудню. Сообщенная им новость порадовала. Обещанный было смотр мест базирования отменен.
– Саша, собирай фигурки и домики! – скомандовал Ефимов сидевшему на пеньке ефрейтору Зудову, имея в виду условные обозначения, выложенные на макете.
– А рейки куда? – Почесываясь, Сашка рассовывал элементы материальной базы по полиэтиленовым пакетам.
Ефимов задумался. С одной стороны, рейки еще могли пригодиться для следующего макета, с другой, когда это еще будет?
Прапорщик махнул рукой и приказал:
– Пусть здесь остаются.
– Есть! – Зудов довольно заулыбался, тащить рейки в лагерь ему не хотелось.
Ефимов взглянул на часы: двенадцать двадцать пять, через час обед. А в пятнадцать ноль-ноль намечался вывод групп. Пока вроде бы все шло по графику. Это радовало, но не утешало.
– Товарищ прапорщик, а мы действительно в район разведки на вертолетах выводиться будем?
– Говорят, – не стал отрицать Ефимов.
– Здорово! – Сашка радостно улыбался.
Ефимов хмыкнул и проговорил:
– А я вот не люблю летать. Укачивает, особенно последнее время. Как вспомню крайние прыжки с парашютом, так сразу тошно становится. Прыгали мы с «Ан-2». На моей памяти они прилетели к нам первый раз, а до того либо «восьмерки», либо «Ан-12». Я в первом борту. Так сказать, на мясо, ведь первый борт – он пристрелочный. Я, дурак, сам напросился. Как раз самое то, чтобы не спеша добраться обратно до взлетки и совершить второй прыжок. Сели, взлетели, Гад-пилот заложил вираж, мне поплохело. Самолет выровнялся, я поглядел в иллюминатор. Тут летчик помахал крылышками, и я поехал окончательно. В душе только одно желание – скорее выпрыгнуть, а до этого продержаться, не блевануть. Толчок, прыжок, выворачивающий внутренности, сводящее с ума головокружение, правая рука на кольце остается неподвижной, за общей хреноватостью не слышу щелчка прибора, но вот рывок основного купола, медленное падение с мольбой, чтобы скорее закончилось. Надо не забыть осмотреться,
