и бетонные балки, перекрывшие котлован – потолок будущей станции, – отчасти сгнили, а отчасти провалились, и тем не менее свод кое-как держался. В огромном зале нервно подрагивали от сквозняка гривы факелов. Оттуда, где устроились Кей с Госпожой – почти под потолком, на узком железном балкончике, куда вела дверь из озвученного капелью коридора, – открывался прекрасный вид на происходящее внизу. И неспроста. Балкончик пристроили уже позже, в те времена, когда романтическая мечта о железной дороге под Городом прочно забылась, а в заброшенной каверне начали проводить запрещенные наверху поединки без правил и страусиные бои.
Собравшаяся внизу публика Кею не понравилась. Для начала, все они были обряжены в черные робы с надвинутыми на глаза капюшонами. Лишь один, невероятно толстый и сидящий на возвышении, нацепил красную мантию и красный же колпак. Кей пригляделся. Он мог бы поклясться, что под колпаком у толстяка пластиковая маска с ухмыляющейся клоунской рожей.
– Э-э, – прошептал юноша, – да это никак…
– Тише! – шикнула Госпожа W, она же Дафна, и для верности зажала спутнику рот ладошкой. – Просто смотри. Сейчас начнется интересное.
Интересное началось с того, что в центре зала врубили софиты. На расчищенной и огороженной площадке обнаружился оркестр – в основном духовые, но также ударные и цитры. Геликоны торжествующе рявкнули, раздулись щеки музыкантов, и над импровизированной сценой взвился бодренький марш. В полу открылся четырехугольный люк, откуда медленно вознеслась платформа. По платформе нервно вышагивал полный господин с исключительно толстыми седыми усами, во фраке и цилиндре. Толстоусый заметно прихрамывал на левую ногу, отчего походка у него была дерганая и раскачивающаяся. В левой руке хромого зажат был рупор, в правой – детская погремушка, а под мышкой торчало что-то ядовито-розовое. Приглядевшись, Кей понял, что ядовито-розовое – это крупная кукольная голова в парике. Под ногами офраченного валялось кукольное тело, изломанное, перетянутое ремнями, ощетинившееся рычагами и шарнирами. Еще на платформе имелась большая, просто очень большая картонная коробка, перевязанная широкой и тоже розовой шелковой лентой.
Заметив, что платформа уже наверху, хромой подпрыгнул, уронил погремушку, рупор, выхватил из-под мышки голову и поспешно привинтил ее к телу. Похоже, он еще нажал на незаметный рычаг, потому что кукла, странно изогнувшись, сделала мостик, а потом вскочила на ноги с криком «Оп-па!». У куклы оказалось бледное, усыпанное пудрой личико и огромные голубые глаза. Если бы Кей хоть раз посетил представление Старого цирка, он несомненно узнал бы в странном изделии акробатку Минни, а в ее партнере – небезызвестного Бена Хромоножку, недавно вышедшего на пенсию за выслугой лет. Цирка, однако, Кей не посещал, и представление ему с каждой секундой нравилось все меньше.
Гордясь успехом партнерши, седоусый раскланялся и тоже зачем-то сказал: «Оп-па». Публика зааплодировала. Кое-где раздались смешки. Минни подобрала
