а Сэм должен был остаться в городе вместе с Фернандой и ходить в дневной лагерь. Она была рада тому, что дети пристроены. Это даст ей возможность подумать и сделать то, что они наметили с адвокатом. Она надеялась, что дом удастся продать сразу же, как только будет объявлено о продаже. Конечно, для детей это будет тоже большим потрясением. Она пока понятия не имела, где они будут жить после продажи дома. Но она знала, что рано или поздно все узнают о том, что к моменту гибели Аллан был полностью разорен и имел огромные долги. Пока ей удавалось защитить его память, сохраняя это в тайне, но правда должна была выйти наружу. Такую тайну нельзя хранить вечно, хотя она была уверена, что пока об этом никто не знает. Некролог был составлен великолепно, и в нем до небес превозносились его достоинства.
Она знала цену этим дифирамбам, но и знала, что Аллан, будь он жив, был бы этим доволен.
Около пяти часов, уезжая за Эшли, она попросила Уилла присмотреть за Сэмом. Потом поехала в балетную студию Сан-Франциско, где три раза в неделю занималась Эшли. Больше она не сможет себе позволить и этого. Когда все закончится, дети смогут лишь ходить в школу, иметь крышу над головой и пищу. От остального придется отказаться, если только она не найдет себе какую-нибудь высокооплачиваемую работу, что было маловероятно. Но это теперь не имело большого значения. Главное – что они были живы и вместе. Это было важнее всего.
Фернанда без конца спрашивала себя, почему Аллан этого не понимал. Почему он предпочел умереть, но не признать свои ошибки, или невезение, или просчеты, или все это вместе? Он был одержим какой-то деловой лихорадкой, которая привела его на край пропасти и падению в нее, от чего пострадали они все. Фернанда и дети предпочли бы иметь его, а не все эти деньги. В конечном счете ничего хорошего из этого не вышло. Остались воспоминания о каких-то приятных эпизодах, какие-то забавные игрушки, а также масса домов и апартаментов, которые были им не нужны. Покупка яхты и самолета всегда казалась ей бессмысленной экстравагантностью. Дети потеряли отца, а она потеряла мужа – не слишком ли это высокая цена за три года жизни в баснословной роскоши? Она хотела бы, чтобы он вообще не разбогател и они не уезжали бы из Пало-Альто. Именно об этом она думала, останавливая машину на Франклин-стрит, напротив балетной студии. В этот момент из здания выпорхнула Эшли с балетными туфельками в руке.
Даже в свои двенадцать лет Эшли с длинными прямыми белокурыми, как у Фернанды, волосами выглядела очень эффектно. У нее были тонкие черты лица, и фигурка обещала стать весьма привлекательной. Она медленно, но верно превращалась из ребенка в девушку, и Фернанде хотелось, чтобы этот процесс протекал как можно медленнее. Серьезное выражение глаз делало ее старше своего возраста. За последние четыре месяца все они повзрослели. Фернанда, например, которой летом должно было исполниться сорок лет, чувствовала себя столетней.
– Как занятия? – спросила она, обращаясь к Эшли, которая уселась на переднее сиденье.
Машины,
