оно и было. Извини, просто захотелось внести ясность.
Она встала, чтобы уйти, но тут же снова села.
– Вот еще что хочу тебе сказать, Вова. Имей в виду, что даже если бы я ничего не знала, а мне позвонила бы какая-то женщина и представилась бы твоей любовницей, то я бы в два счета разобралась, что к чему. Это же так просто.
– Как именно? – заинтересовался Данилов.
– Выразила бы недоверие, в качестве доказательства попросила бы рассказать, каков ты в постели. Что ты любишь? Что не любишь? Что делаешь хорошо, а что, наоборот, плохо?
– А я что-то делаю плохо? – Данилов притворился очень сильно удивленным.
– Людей без недостатков не существует, – Елена показала ему кончик языка, – но ты можешь не волноваться, твои недостатки малы и только лучше оттеняют твои достоинства.
– А все-таки? – проявил настойчивость Данилов.
– Не заморачивайся… – махнула рукой Елена, – это я так, для профилактики, чтобы ты не зазнавался.
Глава пятая
РЫБАК РЫБАКА ПОЙМЕТ БЕЗ
КОНЬЯКА
«In my time of dying, want nobody to mourn
All I want for you to do is take my body home
Well, well, well, so I can die easy…»[19]
– Что-то репертуар поскучнел! – озаботился Полянский. – Где пульт? Вова, ты видел пульт?
Его под рукой не оказалось, пришлось вставать и переключать музыкальный центр с одного диска на другой вручную.
– Поэтому я и не люблю сборники, – сказал Данилов. – Песни меняются гораздо чаще, чем настроение.
– А мне нравится, – ответил Полянский. – В них есть своеобразный ритм и драйв…
– В последней песне драйва было особенно много, – улыбнулся Данилов. – Я просто еле на месте усидел, так в пляс тянуло.
– Ты просто не любишь рок-классику, – констатировал Полянский, – Высоцкого? Или Билли Холидэй?
– Может, выключишь? А то прямо музыкальная гостиная.
– Желание гостя – закон, – Полянский вернулся в кресло и поднял бокал, на дне которого плескался коньяк. – Звон бокалов – лучшая музыка для дружеских посиделок!
– Плесните колдовства, – попросил Данилов, протягивая ему свой пустой бокал.
– Извини, Вова.
Переложив бокал в левую руку (пока не выпил – на стол не ставь, есть такая примета), Полянский правой налил Данилову на два пальца коньяка, вернул бокал обратно и провозгласил тост:
– За все хорошее, что еще должно случиться с нами!
Коньяк был хорошим, мягким, пился легко. Полянский поленился и к приходу Данилова кулинарить не стал. Правда, какое-то гостеприимство проявил: наготовил кучу разномастных бутербродиков-канапе, а между блюдами с ними расставил вазочки с сухофруктами – ароматным инжиром, янтарно-медовой курагой, крупным черносливом и продолговатыми ломтиками груши. Увидев это великолепие, Данилов поинтересовался,
«Когда я буду умирать, не плачьте надо мной; Я попрошу об одном – отнесите меня домой. Да, да, да чтобы я умер легко…»
