Понятия не имею ни о чем. Ладно, пошел я. А то баба моя беспокоиться начнет, – и он стал шарить по дверке, пытаясь нащупать ручку.
– Да погоди, – остановила я его. – Давай подвезу. Так быстрее будет.
– Не, не надо. Да и пивка еще возьму. Извини, перебрали вчера с ребятами. Все, пока, – наконец открыл он дверцу и буквально пулей выскочил из «мишеля».
М-да, врать господин Спесивцев не умеет. Явно что-то скрывает. Ничего, придет время, дожмем, думала я, глядя ему вслед. Он шел быстро, но неровно, сказывалось действие полутора литров пива, политых на старые дрожжи.
Время уже близилось к восьми, и я, так и не подняв стекол окон, включила стартер. Неси меня, мой верный конь, во двор погибшего Аркадия Костромского. Попытаем теперь счастья именно там.
Поток машин заметно поредел, а потому я стояла порой не в пробках, а в небольших заторах. Вот ведь когда коммунисты строили эти узкие дороги в нашем городе, они и предположить не могли, что благосостояние граждан Тарасова так немыслимо возрастет. Раньше-то ездили по городу четыре «Волги ГАЗ-21», с пяток «Побед» да пара «Москвичей». И то были они с правительственными номерами и возили только высоких чиновников. А теперь чуть ли не в каждой семье личное авто, а то и два! Все течет, все меняется.
И пока я медленно продвигалась к назначенной цели, мысленно анализировала наш разговор с Алексеем Спесивцевым.
Типчик, конечно, еще тот. Беспринципный, пьющий, любит задавать тон окружающим, никем не являясь в этой жизни. У Спесивцева все вокруг дебилы, идиоты и сволочи. Только он самый умный. Для него существуют два мнения: одно – его, другое – неправильное. А вот Аркадий Костромской, наоборот, личность нерешительная, попал под полное влияние своего друга. Не посоветовавшись с ним, как я поняла, шагу не ступал. Хотя чаще всего, если мы спрашиваем чьего-то совета и поступаем так, как нам подсказали, значит, в душе мы именно так и хотели поступить. Потому Аркадий так сразу и соглашался взять чужой кошелек или бросить беременную женщину. Сначала в нем начинал шептать голос совести, но при определенной поддержке шепот быстро затихал, и наружу вылезала темная сущность. Ожесточенной борьбы между честью и бесчестием не происходило. Вот так, мало-помалу, опрашивая людей, которые тесно были связаны с интересующим тебя объектом, узнаешь о нем много разного. Порой такие опросы очень помогают в следствии. Начинает казаться, что ты и сам объекта хорошо знал, и тебе не составляет особого труда почувствовать, что заставило его затянуть себе петлю на шее, то есть вляпаться в какое-то дерьмо, или почему оборвалась его жизнь, поскольку эту жизнь ты уже тщательно изучил снаружи. Надо только приложить знания психологии и не лениться постоянно анализировать ситуацию.
Вот и сейчас совершенно понятно: Алексей Спесивцев, к гадалке не ходи, что-то знает. Знает и боится говорить. Почему? Боится попасть под подозрение в убийстве друга? Или за соучастие в нем? Или что-то еще? Судить, разумеется, рано, но в покое я его не оставлю! Чует мое каменное сердце ищейки, он пока подозреваемый
