Как вот это все называется?
– Сосна.
– Нет, я в целом. Чаща? Роща?
– Лес, – лаконично сказал Бабкин. – Ты как-то внезапно проникся симпатией к этому месту.
Они зашагали по тропинке обратно к базе.
– Возможно, мне не сразу открылась его тихая неизбывная прелесть, – согласился Макар, перепрыгивая через корни. – Я дитя мегаполиса, вскормленное израильской клубникой. Но побыв рядом с тобой, Сережа, я перенял у тебя способность наслаждаться каждым мгновением, проведенным под сенью дубрав и этих, как их… ильмовых ветвей.
– Я так понимаю, твоя пловчиха пока никуда не уезжает, – ехидно сказал Бабкин.
– Если ты о прекрасной Анастасии, то она пробудет здесь еще неделю.
Перед открытой дверью базы стоял невысокий смуглый парень с шапкой черных волос и тревожно смотрел в их сторону.
– День добрый! – бодро поздоровался Макар, подойдя ближе. – Простите, что сразу к вам не заглянули. Как насчет свободного коттеджа дней на десять?
Глава 4
На следующее утро я проснулась от детских голосов.
– Егор, так нечестно! – отчетливо сказала девочка прямо у меня над ухом.
– Сейчас моя очередь! – отозвался мальчик.
Я оторвала голову от подушки, протерла глаза и огляделась.
Кирилла не было. В приоткрытое окно дул прохладный ветер, перебирая складки тюля. К антимоскитной сетке прилипла чья-то любопытная загорелая физиономия.
– Привет! – сказала я.
Физиономия ойкнула и исчезла. Под окном раздался шепот и мышиное шуршание.
Я прошлепала босыми ногами на кухню, заварила чай. В этой комнате на окне не было сетки. Открыв его нараспашку, я вернулась на стул, села к окну спиной и громко сказала:
– Между прочим, есть вафли. Вкусные!
Некоторое время было тихо. Затем – я видела отражение в дверце микроволновки – над подоконником медленно поднялась коротко стриженная голова, а из-за нее вынырнула другая, с хвостиком на макушке. Это выглядело так, словно двухголовый Змей Горыныч сражается сам с собой за право первым получить лакомство.
– Шоколадные? – пискляво спросили сзади.
– На топленом молоке.
– Топленые у нас у самих есть, – разочарованно отозвались от окна.
Тут я рискнула обернуться.
Брат и сестра, несомненно! Темноволосые, кареглазые. Казалось, даже веснушки у них рассыпаны в одних и тех же местах. Мальчишке на вид лет двенадцать; его сестре не больше десяти. Но наблюдая, как резво она перелезает через подоконник, я догадалась, кто у них за главного.
Она протянула мне руку, как взрослая, и представилась:
– Стефания.
Следом за ней рискнул забраться в комнату и ее брат.
– Егор. – Он шмыгнул. – А где вафли?
Они очень быстро освоились и, хрустя, стали наперебой рассказывать,
