ещё девку свою малую на тебя повесил, а ведь ты только свого дитя схоронил.
– Будет тебе, кум. Куды деваться, коль Златка его такая взгальная, да я и сам к ней уж дюже привязался. Бывает, работаю на базу, а она сядет рядом, да так и глядит на работу мою, глаз не отводя. Василиса глянет, да только руками разведёт.
– Дурак ты, Тишка! – ответил Архип. – Поболе меня бы слухал, уж я теперь знаю, как с ними со всеми надо.
Разговор двух кумов у центральной городской булочной мог бы продолжаться ещё долго, но появление Митрофана Спиридоновича заставило их замолчать.
– Тишка! – крикнул Мищенко своим зычным басом. – Будя лясы точить, поехали отсель!
– А ты тут чего трёшься? – грозно сказал он Архипу. – Всё подстрекаешь? Ступал бы лучше работать! Розг на вас, бездельников, не напасёшься! Ну, дай срок, я с вами ешо управлюсь!
Экипаж Митрофана Спиридоновича резко помчался вперёд, оставляя за собой клубы пыли. А Архип, презрительно посмотрев вслед уходящему экипажу, только плюнул ему вслед да язвительно прошипел:
– Рыжий пёс!
Путь от Воронежа до Богоявленского по тряской ухабистой дороге составлял долгих четыре часа. Почти всё это время Митрофан Спиридонович, погружённый в свои мысли, молчал. Домой он возвращался черней ночи.
– Что, Митрофан Спиридоныч, плохи дела? – с неподдельной озабоченностью спросил Тишка.
– Ничего-ничего! – словно проснувшись, ответил тот. – Бог даст, на энтот год оправимся. Как приедем, ко мне зайди, я тебе сахару дам.
– Благодарствуем, Митрофан Спиридоныч! – поблагодарил Тишка, погоняя лошадей.
– Я надысь слыхал, кубыть в кубанских станицах взялись французские трахтуры покупать, – завёл Тишка новый разговор, чтобы отвлечь Митрофана Спиридоновича от невесёлых мыслей. – Вот так, купят на четыре семьи и пашут поля вместе. Быстро выходит да ладно.
– Хм, видать, богатеют казачки наши, – ответил Митрофан Спиридонович.
– А я вот как умствую, – продолжил Тишка. – От энтаких трахтуров вреда более, чем пользы. Энто ведь какая штуковина тяжеленная! Она же всю землицу затопчет. А землица, она дышать должна. Нет, лучше коня ничто землицу не вспашет.
Из всех своих многочисленных работников Митрофан Спиридонович имел странную для себя привязанность к одному только Тихону Попову, Тишке. Тот же в свою очередь никогда не искал дружбы с Митрофаном Спиридоновичем и не стремился к его расположению. Он просто работал на него. А работал Тишка не разгибая спины, потому что знал, за хорошую работу Митрофан Мищенко щедро платит. Тунеядцам в его хозяйстве места не было. А трудолюбивый Тишка был ещё и предельно честным человеком, оттого-то Митрофан Спиридонович не боялся пускать его ни в своё личное хозяйство, ни в свой дом. А со временем и вовсе так привязался к Тишке, что уже и любимой охоты без него представить не мог. Бывало, по нескольку дней пропадали они, и никто не видел Митрофана Спиридоновича таким весёлым и жизнерадостным, как за необыкновенными
