меня жить.
Проснувшись на следующий день, я первым делом приготовил маме вкусный завтрак, чтобы показать ей, что она мне небезразлична, глупо, знаю. Сегодня мне повезло, она сразу меня узнала, и первым же делом отругала за то, что я начал готовить завтрак без её ведома. Её реакция очень насмешила меня.
– Ну и зачем ты готовишь мне завтрак? – возмутилась она. – Это я должна готовить тебе.
– Мам, успокойся, – смеясь, проговорил я, и потрепал её по седой голове. – Мне надо с тобой поговорить, – сказал я, но улыбку с лица не убирал, чтобы не показаться ей слишком серьезным.
– Хорошо, я тебя слушаю, – совершенно серьезно и беспристрастно сказала она.
Я выложил ей все, что надумал вчера вечером, к моему удивлению, она выслушала меня, подошла и обняла меня.
– Мам, прости, но я думал, что ты будешь зла, – растерянно проговорил я.
– Не много мужества надо, чтобы сбагрить мать в лечебницу. Но много, чтобы сказать матери, болеющей Альцгеймером, это в лицо. Я горда тем, каким ты вырос, Саша. Очень горда, – на этих словах её голос сорвался, и она начала плакать. Прямо перед тем, как я хотел начать её успокаивать, она взяла меня за руку и сказала: – Не надо, я плачу от счастья, и пока я помню этот момент, я буду самой счастливой мамой на свете.
Сразу после завтрака мама приказала мне помыть посуду, а сама пошла собираться. Ну как, приказала, дословно это было так.
– Помой, пожалуйста, посуду.
– Зачем, есть же посудомойка?
– Ты что, не слышал, помой посуду.
– Я-то слышал, но зачем?
– Помой, тебе говорят, – она сказала это, почти крича. Мы стояли молча минуту, а потом начали заливаться смехом.
– А ты хорошо командуешь, мам, – констатировал я.
– А ты хорошо сопротивляешься.
Она очень быстро собралась, вещей у неё было немного, когда она съехала со своей съемной квартиры, то взяла только самое нужное, а все остальное оставила хозяевам той самой квартиры. Мама шла вниз по лестнице прямо передо мной. Пока она шла, у меня в голове стояла дискуссия, правильно ли я делаю, что сдаю её в эту лечебницу. Прямо сейчас она кажется мне совершенно здоровой. Так как моя квартира находится на пятом этаже, времени для размышления у меня было много.
Довез я её до больницы слишком быстро, слишком, потому что я ещё не был готов отпустить её. Зато она была готова, и с легкостью открыла дверь машины, поцеловала меня в лоб и пошла навстречу Маргарите, которая заранее ждала нас на входе. Маргарита передала маму в руки медсестры, а сама подошла ко мне.
– Здесь она в безопасности, за ней будут вести наблюдение 24 часа в сутки. Вам не о чем беспокоиться. Правда, – она, ободряюще взяла меня за руку и добавила, – я за ней пригляжу.
В ответ я смог только молча кивнуть. Потому что говорить было больно, такое чувство, что все внутри меня перевернулось, что я уже не я. И что все это сон. Не только больница, но и мамина болезнь. Когда
