Отчаянная мольба звучит в срывающемся, тихом голосе. Но этот голос не слышат.
Одежда полностью снята.
Еще одну попытку вырваться, пресекает мощный удар, доводя до полубессознательного состояния разум.
– Спасите… кто-нибудь… – шепчут в пустоту дрожащие, бледные губы. Сдавленные руки, сжимаются в кулаки, губа прикусывается, чтобы удержать всю ту боль, что рвется наружу, пока разрывают на части его тело, врываясь в него раз за разом.
Но никто ни разу не пришел на этот зов, не откликнулся, не протянул руку, чтобы спасти от того ужаса, что мальчик стал испытывать не так много времени назад.
Когда животная похоть была утолена, тяжело дышащая туша неуклюже сползла с усыпанного новыми следами насилия изящного тела.
– Почему ты делаешь это со мной? – лежа на полу, безжизненно глядя в потолок, тихо спрашивает Микаэль. Сидя рядом, натягивая футболку и сопя, Эндзай молчит. После соития он совсем не желает думать и уж тем более отвечать на глупые вопросы брата.
– Это же неправильно, так не должно быть.
– Много чего не должно быть, но так есть. Почему ты должен становиться исключением, когда со всеми происходит что-то дерьмовое, м? – не оборачиваясь, говорит Эндзай. – Родители будут поздно и я пригласил к нам моих друзей.
От этих слов Мика содрогается похлеще, чем, когда понимает, что дверь заперта и спасенья ему нет.
– Ты знаешь, что это значит, – криво усмехается Эндзай, бросая короткий взгляд на распростершегося на полу Микаэля, в чьих глазах вспыхивает жуткий страх. – Вот-вот. Поэтому иди наверх, можешь пока поесть, а мы потом к тебе зайдем.
Старшеклассник тяжело поднимается с пола и уходит, но прежде, чем покинуть комнату, говорит:
– И только попробуй сбежать, найдем… – он сжимает кулак. – Ну ты сам понимаешь…
Да, Мика понимает. Прекрасно понимает. Он уже привык к тому, что не только его брат забавляется с ним, но и его лучшие друзья. Если к такому вообще можно привыкнуть. Благо вечера, когда его брат приглашает к себе друзей, бывают в их доме нечасто, иначе Мика бы уже просто умер, но и этих редких визитов хватает, чтобы впасть в безумство.
Мерзкий смех друзей, их домогательства. Когда все уже наиграются с его телом, кого-то посещает мысль сфотографировать измученного, находящегося почти без сознания Мику, а иногда это делают в процессе. Почему-то им доставляет особое удовольствие потом разглядывать эти фото и грязно комментировать.
Вспышки слепят Шиндо, смех оглушает, а конвульсивные движения внутри выжигают пламенем и тело, и душу, а после всё сваливается на Микину драку в школе. Так никто не догадывается о том, что творится в доме Шиндо на самом деле. Даже мать не ведает, кого она воспитала.
Что касается Микаэля, то обойтись с тем же Амане по-хорошему, не позволить причинять себе боль и наносить новые увечья, которыми потом обязательно воспользуется старший брат, мальчик тоже не может. Ведь отыгрываясь на Юу, он словно мстит
