отцом, память о котором продолжает жить в нем по сей день.
– Эм, я пойду, посмотрю, может Мика уже проснулся, – надев улыбку, юноша встал со стула. Очевидно, что он сделал это только для того, чтобы не продолжать болезненную для обоих тему. Эрика не стала ему препятствовать и Юу покинул комнату, а она занялась прежними делами.
«Я чувствовала, что ты так скажешь, – подумала она и от этой мысли по ее губам скользнула светлая улыбка. – Ты был так привязан к нему, что временами я даже немножечко ревновала, что ты любишь его больше чем меня. Но только тогда, когда он ушел от нас, и ты, будучи совсем маленьким, стоя у гроба с белой хризантемой в руке, не произнес ни слова, на твоем детском личике была печать такой глубокой скорби… В тот ужасный день ты по-настоящему прощался с ним, потому что понимал, он больше никогда не вернется и это последний раз, когда ты видишь его и можешь коснуться. И только после этого я стала понимать, как много он значил для тебя, и мне уже не было больно. Я поняла, что чтобы ни случилось, но ты сохранишь частичку его в своем сердце, а значит, в тебе он будет жить всегда, и только порадовалось, что память о нем не будет стерта…»
В то время как Эрика поддалась воспоминаниям, Юичиро, как и сказал, отправился в гостиную проверить Микаэля. Однако, войдя на порог, он, к своему удивлению, увидел пустующий диван.
«Эй, куда он подевался?» – всполошился Юичиро, ибо первая осенившая его мысль была о том, что Мика мог куда-то уйти, ведь не зря же он по возвращении домой застал его в прихожей. Шиндо собирался уйти и вдруг сейчас, придя в себя, он решил поступить также.
В следующую минуту до его слуха донеслись звуки льющейся воды из ванной комнаты. Кто-то принимал душ. Облегченно вздохнув, Юу прошел и опустился на диван. Бросив взгляд на журнальный столик, он обратил внимание, что с него исчезли таблетки, часть еды и наполовину осушился стакан с водой. Стало быть, Микаэль, прежде чем уйти в ванную комнату, не пренебрег принесенным ему подносом с едой и лекарствами.
«Когда же он проснулся? Неужели сразу после того, как мы с мамой вышли? А мы даже не заметили»
Когда Мика вышел из ванной, у двери его поджидал Юичиро. Укоризненный взор изумрудных глаз был встречен холодным равнодушием. Единственное чувство, которое мог выразить человек, не так давно свалившийся от усталости и который даже сейчас плохо держался на ногах и опирался рукой о притолоку. Мутное воспоминание о человеческом участии, в то время как он находился в лапах ледяного отчаянья, оставшееся в памяти тревожило естество, заставляя недоверие и черствость сходиться плотным кольцом на теле. Он помнил, кто оказал ему содействие, и сейчас это ужасно волновало его.
– Зачем ты вставал, когда тебе нужно лежать? – спросил Юу. В его якобы строгом взгляде Микаэль уловил опасную нотку мягкости и снисхождения, что еще больше испугала и ожесточила его. Он был по-прежнему слишком горд, чтобы снисходительно принимать чужую жалость.
Ничего не говоря, он прошел мимо Юу, собираясь снова подняться в спальню,
