тебе так скажу: ходить строем или нет – это вопрос самодисциплины. Хочешь – строем ходи, хочешь – налево. Только нужно бы строем, и желательно в одном направлении. Порядок – он или есть, или его нет, хоть социализм, хоть капитализм. Что при Ельцине было? Бардак! Сейчас немного подравнялись и куда-то пошли. Правда, куда, пока сказать не могу, но вроде как вперед – и то хорошо… Опять же, правила игры понятны более-менее. Уже легче ориентироваться в нашей жизни.
– Так гребут же под себя, а хочется справедливости!
– Хочется – не значит, что получится. Ты думаешь, придут к власти эти, с улиц – и сразу заживем? Ты просто подумай: и в семнадцатом приходили, и в девяносто первом, а что в итоге? Стране кирдык, экономике тоже. Каждый раз почти с нуля начинать приходится. На Западе сотни лет систему устаканивали – где-то с кровью, где-то обошлось, но мы-то только ищем свою форму государственного устройства.
– Ну, ты, Степаныч, прямо политолог! – восхищенно выдал Сергей. – Может, у тебя и решение есть?
Егор подозрительно взглянул на собеседника.
– Так и знал, что стебаться начнешь, не хотел на эту тему говорить. Если бы у меня было решение, я бы рядом с этими балбесами на площади стоял. Только как изменить систему, не круша всё вокруг, я не знаю, поэтому и не лезу со своими советами. И потом: ну не нравятся мне эти горлопаны с улиц…
Сергей почесал подбородок, подбирая слова, но
в голове не родилось ни одной четкой мысли в ответ на умозаключения Куваева. Выдержав небольшую паузу, он предложил, чтобы как-то разрядить обстановку:
– Может, все-таки картошечки пожарим?
Степаныч улыбнулся, открыл огромный холодильник и начал выкладывать из прозрачного ящика бурые клубни, но его занятие прервала писклявая мелодия. Выудив из кармана джинсов телефон, он приложил его к уху.
– Слушаю тебя, Заур.
Голос Бараева на том конце звучал глухо и казался каким-то хриплым:
– Егор, у нас ЧП. Три двухсотых и один трехсотый. Еще одного взяли в плен.
Куваев на секунду застыл, затем спросил, непроизвольно перейдя почти на шепот:
– Кто двухсотые?
– Не наши. Чужие. Было две группы. Первые поставили нас под стволы, но тут вторые их завалили. Трехсотый – я, рана пустяковая. Плечо по касательной. Бабка обработала и перебинтовала. Мои действия?.. Пленного допрашивать?..
Степаныч живо представил, как способен допрашивать Заур, и скороговоркой приказал:
– Сидите на месте. Ничего не предпринимать. Буду через два часа.
Отключившись, он тут же набрал Чекмезова. Абонент не отвечал.
– Серега, – обернулся Куваев к Сырцову, – у нас проблемы на заводе. Я сейчас доберусь до другой машины и двину прямо на объект. Как только Игорь объявится, пусть срочно свяжется со мной.
– Помощь нужна? – спросил Сергей.
Куваев отрицательно мотнул головой и набрал номер такси.
***
Как
