лявые комары атакуют и надоедливо лезут в глаза, путаются в волосах, совершают нападки на обнаженные руки. Аллергия на укусы мелких носатых тварей сделала мою кожу похожей на большой отвратительный ярко-красный волдырь, тело нестерпимо ноет. Не заметила, как расчесала руку до крови… Ничего, это пройдет, это мелочь по сравнению с тем, что я задумала.
В парке стоит тишина… Опасаться нечего. Выглядываю из своего укрытия и занимаю позицию ближе к центральной аллее – ни души в пределах видимости, только я и он – полуслепой, опустившийся алкоголик, брошенный женой и друзьями, – лучший кандидат на придуманную мною для него роль. Он спит, развалившись на кривой парковой лавке, и не подозревает, что жизнь его изменилась с того мгновенья, как только он попал в поле моего зрения.
Смотрю на часы – нужный момент настает. Подхожу к нему и тихо шепчу:
– Просыпайся, пора. Твой выход на сцену.
Он ворочается, будто чувствует мой мысленный посыл. Садится и рефлекторным движением шарит рукой около себя в поисках своих очков. Напрасно старается, ликую я в душе: пока он спал, я легко избавилась от них.
– Привет, – мой голос звучит непривычно фальшиво. Откашливаюсь, поправляю упавшую на лицо прядь волос, подхожу еще ближе.
– Ну здорово, коль не шутишь, – отзывается он, щурит глаза, пытается сосредоточиться и понять, с кем разговаривает. С минуту он вглядывается в мое лицо, хмурится. – Не поздно ли ты, подруга, на прогулку вышла? Мамка не заругает?
Пугаюсь, непроизвольно отступаю от него. Кофта прилипает к мгновенно взмокшей спине, лоб покрывается испариной – не может быть, чтобы он рассмотрел мое лицо. Размышляю, верх берет логика: за моей спиной фонарь, он светит ему в лицо, с таким слабым зрением он может различать лишь мой силуэт. Начинаю соображать, что голос выдает мой возраст. Что-либо менять поздно. Расслабляюсь.
Его начинает трясти. Он теряет ко мне интерес, забывает обо мне, пытается изо всех сил сдержать накатывающий волнами отходняк. Ему очень плохо. Напоминаю о себе:
– У меня для тебя кое-что есть. – Извлекаю бутылку водки из кармана широкой идиотской юбки с плебейскими подсолнухами и демонстративно подношу к его лицу. Он инстинктивно подается вперед, но неожиданно резко отстраняется. По выражению его лица улавливаю – он пытается понять, что происходит, но ответа на вопрос не находит, и это его злит.
– Только не ври, что пришла ночью в парк, чтобы угостить меня водкой. Говори, что нужно, или уматывай. – Слова даются ему с трудом, разум неожиданно берет верх над животной тягой к спиртному, это удивляет.
– Согласна с тобой, я пришла не для этого. Буду с тобой откровенна. Полная луна обостряет мои желания… от тебя мне нужен секс. Предлагаю сделку – я тебе водку, а ты меня… – не успеваю договорить, он рывком привлекает меня к себе, резким движением разрывает на мне кофту, и несколько пуговок разлетаются в разные стороны. Стараюсь не смотреть ему в лицо и слежу, как одна пуговица катится по направлению к урне, разворачивается и возвращается, подпрыгивая, обратно к моим ногам… Он улавливает мое напряжение.
– Что, не понравилось?.. Проваливай отсюда, быстро. – Он довольно сильно отталкивает меня. Спотыкаюсь и падаю на заплеванный асфальт. На глазах непроизвольно выступают слезы, текут по щекам, чувствую их солоноватый привкус на своих губах. Не больно, просто противно: ошиблась в расчетах, недооценила его. Он ведет себя непредсказуемо, а время поджимает. Срочно меняю свое амплуа и начинаю шумно хлюпать носом.
– Зачем ты так? Распалил – и в кусты, да? Пойми, мне не с кем больше. В нашем городке все друг друга знают, а мне это необходимо! Я больна, сильно больна! Тебе ли не понять, тяга не дает жить нормальной жизнью ни тебе… ни мне.
– Ты что?.. Ты что, в самом деле? – Он начинает верить, испытывает чувство вины и неловкость за то, как обошелся со мной. – Ну, не хнычь. Я думал, шутишь ты, издеваешься. Во, блин, попал! Да ты посмотри на меня, неужели мужика поприличней найти не можешь? Я пью уже больше недели – не уверен, что получится у меня.
– Я помогу, не волнуйся, – подбадриваю его, поднимаюсь и подхожу ближе. – У меня одна просьба, отойдем отсюда в кустики. Здесь очень светло, меня могут увидеть знакомые.
– Пойдем, коли так, – он нерешительно поднимается и какое-то время молчит. Я начинаю нервничать, слишком много времени упущено зря, придется корректировать его позднее. Жду, когда он наконец осмелеет. Пытаюсь представить, о чем он думает. – Имя-то у тебя есть? А то неудобно как-то… – застенчиво спрашивает он.
– Елизавета, можно просто Лиза, – вздыхаю с облегчением: причина заминки – пресловутая сентиментальность.
– А я – Андрей. Давай, Лизка, для начала выпьем… для храбрости.
– Нет, сначала это, а выпить ты еще успеешь, – возвращаю себе уверенный тон, даю понять, что не намерена идти на уступки.
– Ну
