холодный ужас, что у нее мороз пробежал по спине. «В точку, – удовлетворенно подумала следователь, – попалась, голубушка! Теперь не уйдешь».
– Это по просьбе Холмогорова вы сняли дом в деревне? – снова перешла на «вы» Зотова.
Цыплакова отрицательно мотнула головой, но она явно «поплыла», по лицу было видно, что «поплыла» – и в том направлении, в котором требовалось. Осталось еще чуть-чуть поднажать.
– Холмогоров – ваш любовник? – с сочувствием спросила Зотова.
– Холмогоров – мой муж, – всхлипнула редактор, закрыла лицо руками и медленно опустилась обратно на стул.
«Москва… Как много в этом звуке…»
Она выросла в маленьком городке на Волге, но в один прекрасный момент для Леночки Цыплаковой этот звук стал смыслом жизни. Ей стало тесно и душно на чистеньких провинциальных улочках, захотелось простора. Лежа на пружинистой койке в своей комнатушке, юная Леночка разглядывала фотографии известных актеров и певцов и воображала себя в модных вещах из журнала «Бурда»: то прогуливающейся вдоль набережной Москвы-реки под руку со знаменитым певцом Кобзоном, то сидящей за столиком в Доме кино с красавцами Козаковым или Янковским. Леночка не грезила о славе актрисы или певицы, ее устремления были проще – она мечтала удачно выйти замуж. Не обязательно за Кобзона, Янковского или Козакова, но непременно за мужчину достойного и с перспективами. В их городе, по ее разумению, достойных не было, а перспективных и подавно. Данный класс мужчин обитал исключительно в столице, оттого ее девичье сердце рвалось в Москву, навстречу своему счастью. Осталось получить аттестат зрелости и уговорить мать отпустить ее. Разговора с мамой Леночка боялась, как атомной войны. Мать, суровая, хмурая, нервная, измотанная бытовыми проблемами и тяжелой работой, могла дочке и по морде залепить сгоряча. Один раз она ремнем по заднице так прошлась, что Леночка потом сидеть не могла неделю. Главное, обидно – ни за что: Зойка, подружка, в гости вечером забежала, о своих печалях любовных поведать, сигарету предварительно у отца свистнула и выкурила ее с горя в кухне. Лена кухню проветрила, но мать с суток вернулась под утро, запах табака все равно унюхала и разбираться, кто прав, кто виноват, не стала. За помаду и глаза со «стрелками» она тоже лупила Лену почем зря, с мальчиками запрещала встречаться, а однажды Леночка мамины сережки на день рождения подруги надела, так чуть ушей не лишилась потом. Строгая, в общем, была мать, не знала Леночка, как о своем желании поехать в Москву ей поведать, но без материнского благословения покидать родные края не хотела. Да и денег у нее не было. Как ни пыталась она скопить на школьных завтраках, так и не смогла. На киношку все спустила и колготки эластичные. Время выпускных экзаменов приближалось, Леночка разговор опасный откладывала, но извелась вся, так в Москву ей хотелось, даже личико у нее осунулось, и учиться девушка стала хуже, с пятерок на четверки скатилась в последней четверти, за контрольную по алгебре неожиданно трояк схлопотала. Мать тройку
