бурей гонит их, ибо не видит в них душевной силы, которую привык видеть в святых. Диавол не может приближаться к человеку или наводить на него искушения, если человек не вознерадит (обленится), и Бог не попустит ему. Или, если кто допустит себя до срамных помыслов самомнением и превозношением, или помыслов самомнения и двоедушия, то диавол испрашивает таковых себе на искушение. Новоначальных же, простых и неопытных, не испрашивает он у Бога, подобно святым и великим, для искушения их. Ибо знает, что Бог не попустит таковым впасть в руки его (так как Богу известно, что нет у них достаточных сил против диавольских искушений), разве будет у них одна из сказанных причин, и тогда сила Промысла Божия удаляется от них.
А которые, как видит диавол, мужественны, сильны, ни во что вменяют смерть, исходят на дело с великой ревностью, предают себя на всякое искушение и на смерть, пренебрегают жизнию мирской и телесной и всеми искушениями; навстречу тем не вдруг выходит диавол, и долго не показывает себя им, сдерживается, дает им место, и не встречается с ними при первом их устремлении, и не вступает с ними в брань… но ожидает, пока они охладеют в ревности своей и во время лености их обращает на них внимание.
Враг знает, что победа человека и одоление его, и сокровище и защита его, и все у подвижника производится помыслом его, и совершается в краткое мгновение, только бы помыслу подвигнуться с места и с оной высоты снизойти на землю, и произволением на одно мгновение показать свое согласие, как и случилось это со многими из святых при мечтательном представлении красоты женской.
Никому не исправить дела своего без смирения и не научиться без искушений; а без обучения никто не достигает смирения. Посему-то Господь оставляет причины к смирению и к сокрушению сердца в усиленной молитве, чтобы любящие Его приближались к Нему посредством смирения. И нередко устрашает их страстями их естества и поползновениями срамных и нечистых помышлений, а часто укоризнами, оскорблениями и заушениями от людей, иногда же болезнями и недугами телесными и в другое время нищетой и скудостью необходимых потребностей, то мучительностью сильного страха, оставлением, явной бранью диавола, чем обыкновенно устрашает их, то разными страшными происшествиями. И все это бывает для того, чтобы иметь им причины к смирению и не впасть им в усыпление, нерадение, или по тем обстоятельствам, в каких находится недугующий подвижник, или по причине будущего страха. Посему искушения, по необходимости, полезны людям. Но говорю сие не в том смысле, будто бы человеку следует добровольно расслаблять себя срамными помыслами, чтобы памятование о них служило для него поводом к смирению, и будто бы должен он стараться впадать в другие искушения; но в том смысле, что следует ему в благом делании во всякое время трезвиться, соблюдать душу свою и рассуждать, что он – тварь, и потому подлежит изменению… Кто познал немощь свою, тому, по необходимости, потребно смиряться, чтобы потребное для себя получить от Могущего дать сие.
Чем
