от благочестивой жены родится младенец, приходит священник и славословит Бога, благодаря Его за то, что родился человек в мир[60]. Затем, знаменуя, благословляет новорожденного и молит Бога, чтобы младенец был жив и сподобился крещения и помазания. Испрашивая у Господа для матери всего, что нужно ко спасению, он преподаёт и находящимся при ней женщинам благодать и освящение и разрешение приступить к своим обычным делам, невзирая на то, что они причастны нечистоте <без которой не бывает родов>, и несмотря на завистливые смущения от лукавого, могущие приразиться к ним ради того, что они послужили рождению, совершившемуся во грехе и сладострастии, которое признается некоторыми и бывает преддверием тления и смерти.
Осенив воду знамением креста в предвестие божественного крещения, иерей окропляет дом. Затем он знаменует также и младенца. Он полагает крест ему на чело – ради ума, на уста – ради словесного дара и дыхания, и на сердце – дабы сообщить жизненную силу и чтобы хранила его благодать до спасительного крещения. После чего, преподав всем разрешение, священник отходит.
На восьмой же день кто-либо приносит младенца пред лицо Божие, и перед церковными дверями, как не освящённого ещё крещением, опять запечатлевает его иерей крестным знаменем на челе, устах и груди и со священной молитвой даёт ему имя, избранное родителями[61], которые участвуют в обряде крещения.
Так это было и с Господом, ибо, приняв обрезание на восьмой день, Он был наречён Иисусом. У нас обрезания нет, потому что Спаситель исполнил за нас требования закона и избавил нас от рабства закону. Нам же Он дал иное обрезание для всего нашего существа – Божественное крещение, которое не плоть обрезывает, но отъемлет грех.
У древних иудеев обрезание совершалось на восьмой день – и теперь мы, верные, на восьмой же день получаем имя, потому что восьмой день знаменует собой обновление. Ибо когда заканчивается седьмой день, далее которого не простирается счет дней недели в этой жизни, совершающей свой круг по седмицам, тогда с восьмого дня вновь начинается счет, что служит знамением воскресения и прообразом жизни вечной. Ибо в восьмой день и Господь воскрес, а мы чаем последнего дня вечной жизни, которая будет уже бесконечной, как мы знаем по учению.
Так вот, в этот-то восьмой день, как несовершенные, обрезывались иудеи только мужеского пола, принимая печать на мужском органе. С одной стороны, данный обряд также предвозвещал воскресение по окончании седмицы (т. е. нынешнего века), а с другой, он означал, что некогда похоть плоти прекратится и настанет жизнь нетленная, чуждая дел плотских. Хотя иудеи и не разумели этого вполне, не помышляя об истинном обрезании, то есть об отвержении греха. Теперь это совершается в святом крещении, которое внушает нам, что мы будем нетленны, целостны и ничто не сможет вредить
Ин. 16: 21.
И каждый младенец, подобно Иисусу Христу, крещается с собственным именем, а не так, как говорят некоторые неразумные из простого люда, что всем <надлежит> креститься с именами Иоанна и Марии.
