занавеску и повертелась перед отражением в оконном стекле.
На платформу она соскочила, любуясь своей легкостью – Варенька всегда была легконогой, несмотря на приятную полноту, прямо как Анна Каренина. Анна Каренина без Вронского и даже без ушастого Каренина. Но это никак не мешало ей любоваться своим легким шагом. Нет, жизнь не кончена в тридцать один год! Все впереди!
На платформе было темно, горел только один фонарь, но Варенька не успела струсить – она уже заметила папу, который ждал ее рядом с такси. Поезд уплывал вдаль вместе с Большим Ухом, а она сейчас окажется дома, по-настоящему дома!
Виноградная веточка
– Алё! Варь, это правда ты? Ты приехала? Вот молодец! На праздники?
– Как получится, у меня еще кусок отпуска есть вообще-то, – отвечала Варя, не понимая пока, с кем говорит, и изо всех сил стараясь сделать голос бодрым и осмысленным.
Но трубка догадалась:
– Ты, наверное, еще спишь? Извини! Я просто так обрадовалась, когда услышала, что ты вроде бы приехала, и сразу захотелось проверить… Погода только не особенно – холод, дождь, но все равно отдыхать ведь лучше, чем работать.
Варя, усиленно хлопая глазами, которые никак не раскрывались, посмотрела на часы. Конечно, еще только одиннадцать – такая рань, она собиралась спать до обеда! Когда только стало известно, что она уже здесь? Приехала ночью, никого не видела…
– А я утром пошла в магазин, а там мне Мурашова сказала – а ей ее сосед-таксист, когда утром здоровался, – а ему девушка-диспетчер, через которую твой папа такси вызывал. Она, кажется, с тобой в одном классе училась, и узнала и папу, и адрес, и поняла, что папа тебя собрался встречать, – тут же последовало объяснение.
Это Аня, с которой они несколько лет вместе работали в Белогорском музее, а Мурашова была их начальница. Все понятно. Сарафанное радио.
– Ну, как твои дела? – начались неизбежные расспросы. – Замуж вышла? – Но, поняв, что Варя все никак не проснется, Аня поспешила распрощаться, пригласив к себе: у музейщиков понедельник – выходной, и она весь день дома, можно посидеть поболтать.
Варя рухнула на подушку. Как же хорошо спать, привычно уткнувшись лбом в тумбочку! А дома никого, и знаешь, что никто не побеспокоит, и совершенно пока не знаешь, чем будет заполнен день, и он от этого как подарок. Это восхитительное утреннее незнание было самым главным в наступающих праздниках, которые при желании могли перетечь в отпуск, – и Варя погружалась в дополнительное блаженство, как в подушку… как в облако…
Телефон опять взревел. Хорошо, папа предусмотрительно положил трубку на тумбочку, хоть вскакивать не приходится. А ведь мог бы догадаться и совсем отключить.
– Варька, привет! Вставай-вставай, дрыхнешь небось, знаю я тебя! Я сейчас в Москве, на ВВЦ, вокруг так шумят, ничего не слышу! А потом совсем времени не будет, вот я сейчас и звоню.
Это
