и добрым человеком. Михаил Петрович Лазарев говорил о Нахимове: «Чист сердцем и любит море». Так же можно было охарактеризовать и Бахирева. Многие считали его весьма незаурядным человеком.
Завзятый холостяк, однако веселые морские дамы, по возможности с большими шляпками, веселили его сердце, правда, чувствуя бесполезность, не атаковали с матримониальными мотивами. Он с многими поддерживал дружеские отношения, любил эпатировать публику, например громко рассказывая где-нибудь в театре во время антракта, как от него сбежала жена с драгунским корнетом. Будучи командиром «Рюрика», он поселился не в каюте, полагавшейся ему по штату, а в одной из офицерских, поскольку ему нравилась жизнь кают-компании. На вопрос «Почему так?» отвечал: «Да отсюда, видите ли, голоса из кают-компании слышатся». Как командир, по уставу не мог столоваться в кают-компании, но столовался не со штабом, а у себя, хотя и скучал в одиночестве, радовался, когда я, командир «Цесаревича», приезжал к нему на «Рюрик», и зачастую посылал за мной катер, приглашая обедать.
Со службой Михаила Коронатовича на «Рюрике» связан один комичный эпизод. Однажды, когда к ним на «Рюрик», которым он командовал, привезли институток, из института благородных девиц, мичманы и лейтенанты разобрали всех и повели показывать корабль, осталась их смотрительница, Коронат ходил по каюте, тер руки, смотрел в иллюминатор и вдруг произнес: «Мадам! Может, начнем с пивка и закончим приятное знакомство в недурной постели?!» Это, вероятно, анекдот, как вспоминали сослуживцы, но анекдот, похожий на Короната.
За кормой «Петропавловска» на Гельсингфорсском рейде в каких-нибудь двух кабельтовых находился остров Брэнд-Эри с хорошим рестораном. Бахирев любил иногда там завтракать. Но ему непременно нужен был компаньон. Флаг-капитану, как он меня именовал на английский манер, выпадала обязанность его сопровождать. «К началу занятий будем дома», – обещал он. Так обыкновенно и бывало, правда, иногда к нашему столику подсаживалась бойкая, веселая, остроумная эстонка, очень недурная собой.
«Иоганна, – говорил ей Бахирев, – ты сегодня прехорошенькая, глаза у тебя сегодня как два сапфира. И можно было с тобой посидеть в будуаре, но я сегодня занят сильно». Она хохотала и отшучивалась.
Бахирев пользовался огромной популярностью на флоте, ему доверяли, к его мнению прислушивались. Представитель старых морских традиций, он двадцать лет провел на корабле. Высшему начальству не импонировали некоторые его качества, возможно, поэтому, несмотря на достоинства, его кандидатура в качестве командующего флотом не рассматривалась. После революции команды на митингах выбирали себе начальников. Посудили-порядили и выбрали себе Бахирева. Михаил Коронатович вышел на палубу и спросил: «Вы мне доверяете?» В ответ галдят: «Доверяем! Доверяем!» – «А я вам не доверяю, – заявил Бахирев, – до чего себя довели, царь от вас отрекся». И спустился в каюту. Команда постановила: лучшего не найдешь, и другого не выбрала.
«Управляют Россией Советы рабочих и солдатских депутатов, – говорил Михаил Коронатович, – а следовало
