и в высшей степени дорогостоящая деятельность. Набожность вдохновила Европу на Крестовые походы, и впоследствии первые крестоносцы не раз доказали, что их самое мощное оружие – общее чувство цели и нерушимая духовная решимость[30].
Византия
Начиная с ноября 1096 года главные армии Первого крестового похода начали прибывать в великий город Константинополь (Стамбул), древние ворота на Восток и столицу Византийской империи. В течение шести следующих месяцев разные контингенты экспедиции прошли через Византию на пути в Малую Азию к границе исламского мира. Константинополь был удобным местом для того, чтобы собрать разные отряды крестоносцев, поскольку он стоял на традиционном пути паломников к Святой земле, а франки шли на восток с намерением помочь своим греческим братьям.
Честолюбивые замыслы Алексея
Византийский император Алексей I Комнин уже был свидетелем краха Народного крестового похода, и обычно считают, что он ожидал главных сил крестоносцев с недоверием и подозрением. Его дочь и биограф Анна Комнина написала, что Алексей опасался прибытия франков, зная об их неконтролируемом энтузиазме, непостоянстве, нерешительности и жадности. Она также изобразила крестоносцев варварами Запада и с особой язвительностью описала Боэмунда, назвав его обыкновенным негодяем, к тому же лжецом по натуре. Основываясь на ее оскорбительной риторике, историки часто изображают ранние греко-латинские встречи 1096–1097 годов как исполненные недоверия и скрытой враждебности. В действительности рассказ Анны Комнины, написанный спустя несколько десятилетий после события, был изрядно искажен ретроспективным взглядом на него. Конечно, отношение друг к другу было настороженным, не обошлось без антипатии, враждебности и даже стычек. Но, по крайней мере, вначале они были вполне конструктивными[31].
Чтобы правильно понять путешествие первых крестоносцев через Византию и за ее пределы, следует реконструировать предубеждения и предрассудки и франков, и греков. Многие считают, что в части богатства, могущества и культуры в европейской истории всегда доминировал Запад. Но в XI веке фокусная точка цивилизации находилась на Востоке, в Византии, наследнице греко-римского могущества и славы, продолжательнице самой прочной империи. Алексей мог проследить свое имперское наследство от Августа Цезаря и Константина Великого, и для франков это окружало императора и его владения почти мистической аурой величия.
Прибытие крестоносцев в Константинополь еще более усилило это впечатление. Стоя перед его колоссальными внешними стенами – длиной четыре мили (6,5 км), толщиной до пятнадцати футов (4,5 м), высотой до шестидесяти футов (18 м) – они не сомневались, что созерцают сердце величайшей державы христианской Европы. Тем, кому повезло получить разрешение на вход в столицу, довелось увидеть еще больше
P. 107–129;
