многовековых наслоений, разумеется. Память о тех событиях, слившись с преданием о «золоте Рейна», образовала почву для двух великих германских эпосов: «Старшей Эдды» и «Песни о нибелунгах». Их сильно германизированный персонаж Аттли – это Аттила.
Аэций к тому времени успел стать главнокомандующим и фактическим правителем при императоре Валентиниане III. На его счету была победоносная война с аквитанскими вестготами: с помощью своих друзей, гуннских вождей, он выбил их из имперской части южной Галлии, куда они рвались.
Сын Аэция, как и отец, некоторое время провел в главной гуннской ставке на Дунае – когда Аттила был уже верховным ханом. Сам Аэций и отправил его туда. Одним из гражданских советников Аттилы стал знатный римлянин – по рекомендации Аэция.
Резиденция Аттилы, по описанию секретаря римского посольства Приска, представляла собой целый деревянный город, укрепленный деревянными же стенами. Многие здания были огромны, величественно выглядел дворец самого Аттилы, расположенный на холме. Но и он был деревянным – каменной была только баня, устроенная у дворца главной жены.
Приск встретил и там, и по дороге множество пленных греков. Они, по их собственным словам, чувствовали себя вполне неплохо и наслаждались полной свободой. Жители Римской империи могли только завидовать обитателям царства Аттилы. Они даже не платили налогов – зачем хану эти гроши, когда казна ломилась от военной добычи и дани.
Как помним, Аттила не был зол по природе. Суровый воин, он мог лично рубить головы взятым с боя. Сдавшихся же щадил и, как видим, не ущемлял.
«Аттила – бич Божий!» – это определение закрепилось за ним в трудах римских историков и в сочинениях христианских писателей. Но какие обстоятельства определили, что именно на Западную империю пришелся главный удар этого бича?
Орда, конечно, никогда не пребывала в покое. Тем более, что она не была жестко централизована – не таковы обычаи кочевников. В нее были объединены улусы множества ханов, которые до поры вели себя вполне самостоятельно. Если на то не было строгого запрета, они могли воевать с кем угодно и грабить кого угодно – на огромных просторах хватало и земель двух империй, и варварских королевств, можно было и куда подальше нагрянуть. Для того, чтобы расправиться с каким-нибудь незначительным образованием, вроде бургундского королевства, вовсе не требовалось личного присутствия «Аттли».
Но если наступала пора, если верховный хан трубил общий поход – мгновенно воцарялась железная дисциплина. А дело к тому и шло. Кто должен был подвергнуться испепеляющему удару – Константинополь или…
Предание донесло до нас такую мелодраму. У императора Валентиниана III, мужчины еще более ничтожного, чем Гонорий, была сестра Гонория – умная, честолюбивая.
Неизвестно, хан ли воспылал к ней, наведываясь в Рим, или инициатива исходила с ее стороны. Если последнее – причины на то у женщины были.
