вает образованческие способности всех авторов проклятого «письма 42-х» к Ельцину – от Лихачева до Окуджавы, призывающих расстреливать русских людей. До гражданственности Глушковой далеко замечательному писателю Виктору Астафьеву, подписавшему то письмецо вместе с ущербным письменником Граниным. Позарился певец сибирской деревни, блестящий прозаик на грязные деньжонки березовского «Триумфа»; на орденок 2-й степени (а Пугачевой дали 1-й), пообнимался с вурдалаком Ельциным; взял на себя миссию защитника «проклятых и убитых» и третейского судьи по итогам Великой Отечественной. Обидно. Ведь Астафьев не какой-нибудь Ганичев или Дементьев с Поляковым. Так будем молиться за упокой его мятежной души, ибо книги Астафьева – золотой фонд русской литературы, как стихи Татьяны Глушковой – жемчужина ее поэзии.
Вопросы простодушного
Так жить можно?
Из огромной массы лезущих в голову сомнений буду я отбирать наиболее жгучие и волнующие и делиться ими с тобой, мой читатель. За последнее время я уже второй раз попадаю в святая святых Госдумы. Не по своему, конечно, желанию – не церковь дом сей все-таки. Эйфория, захлестнувшая чиновников от культуры, спешащих под радостные камлания журналистов отдать остатки трофейных коллекций Германии, заставила меня, посвятившего сей проблеме не один год жизни, подставить плечо H.H. Губенко, в одиночку вышедшему на борьбу с забывшей родство «культурной ратью», по сей проблеме я еще озадачу вопросами спешащих разбазарить государственные ценности. А пока хожу под впечатлением последней пресс-конференции, организованной председателем думского комитета по культуре.
Впервые я увидел так близко целый конгломерат народных избранников, озабоченных проблемами реституции. Сидящий рядом со мной паренек, румяный, кудрявый, смахивающий на куклу Барби, зачитал громко, по бумажке, призыв к нации немедленно вернуть немцам все, дабы не прослыть нам туземцами и зулусами! Поинтересовавшись у сидящего рядом депутата, кто есть сей пылкий вьюнош, узнал я, что зовут его Владимиром Семеновым и славен он инициативами по узакониванию браков между геями и «гейшами». Задавать ему вопрос, помнит ли он о своих дедушках и бабушках, хлебнувших горькую чашу военного лихолетья, после полученной информации было бы по крайней мере некорректным. А вот следующего оратора я слушал с открытым от удивления и потрясения ртом.
Держа в руках погасшую трубку, соблюдая сталинские диктаторские паузы, напоминая говорящий бронзовый бюст, вечный депутат Говорухин пел громкую осанну министру Швыдкому. Пожалев несчастного коллегу, так некстати для себя затеявшего процедуру сбагривания «Бременской коллекции», создатель нашумевшего некогда сериала про Высоцкого, с уверенностью и беззастенчивостью джигарханяновского Горбатого, восторженно констатировал небывалый доныне расцвет отечественной культуры в отдельно взятых губерниях. Особенно отмечены были оратором Краснодарский край и Ханты-Мансийск. С Краснодаром у выступающего вышла неувязочка, ибо думская коллега его, актриса Елена Драпеко, тут же отпарировала, что причина краснодарского благополучия зиждется на трудолюбии и бескомпромиссности коммунистического хозяйственника батьки Кондрата и его последователей. А вот что касается Ханты-Мансийска, то тут наш «кинотавр» попал в белый свет, как в копеечку. За день до этого прочитал я в газетах о двух миллионах долларов, затраченных богатыми тамошними нефтяниками на недельный фестиваль собрата господина Говорухина по кинобизнесу, режиссера Сергея Соловьева. И озадачился я вопросом, как бы облегчилась жизнь истинных хранителей отечественной культуры – сотрудников музеев столичных и провинциальных, живущих на зарплату, которой в соловьевском фестивальном гулянии и на стакан чаю бы не хватило. Ведь фестивали – это банкеты, охота, рыбалка, подарки; короче, мзда нефтедобытчиков за возможность потусоваться с мифическими персонажами из страны кинематографических чудес. А тысяча рублей в месяц, получаемая подвижницами русскими, ибо в музеях трудятся в основном женщины, – символ расцветшей на глазах у депутата Говорухина радениями Швыдкого культуры.
Особенно страстно говорил невозмутимый оратор о коренных сдвигах в истории современного кинематографа, достигнутых также стараниями министра Швыдкого, первого, по словам Говорухина, из занимающих этот пост лица, умеющего общаться с чужеземцами и даже читать лекции на других языках. Я попытался, испросив разрешения у ведущего конференцию Николая Губенко, задать недоуменные вопросы Говорухину, но последний не пожелал опуститься до столь низкого собеседника, назвав полемику сию базаром.
Так ответьте сейчас, господин Говорухин, в чем же Вы видите расцвет русского кинематографа? Может быть, в еженедельно проводимых по всей многострадальной России фестивалях, на которых показывать-то особенно и нечего? Впрочем, извиняюсь, есть чем Вам удивить публику. Пользуясь тележурналом «7 дней», прежде чем добраться до сетки вещания, вынужден я вместе с домашними любоваться фоторепортажами с этих «праздников, которые всегда с Вами». Как же любите Вы и компании Ваши раздеваться до исподнего и услаждать своими далеко не молодыми телесами озадаченных подписчиков и покупателей
