сел на корточки, привалившись плечом к стене, запустил руки в волосы и замер.
Ты просил знака, не так ли?
Час назад ты просил знака.
И ты его получил.
Потому что во всей операции, которую ты сейчас планировал, существовал один-единственный изъян – старенькая чёрно-белая слепая кошка, которую не с кем было бы оставить.
Он всхлипнул. Дёрнул головой. С трудом встал, выпрямился.
– Все там будем, – произнёс он беззвучно. – Чушь, но я буду верить, что она теперь на Радуге. С Джеем. Правда, Ри?
– Правда, – отозвался тот. – Они все на Радуге и ждут нас. Но дождутся только в том случае, если мы… умрём честно. Я это понял, когда умер Джей. Он жил честно, и Фишка тоже жила честно. Это не так просто, Ит. Согласен?
– Да. Ребят, я сейчас один посижу полчасика, хорошо? – попросил он. – Всё равно до машины ещё полно времени и…
– Сиди, конечно. Курить можно на кухне, всё равно ехать… Если хочешь, то в холодильнике осталась водка.
– Нет, не хочу. Кошки и собаки спиртного не пьют. Мне просто нужно подумать.
02
Шестеро
Москва – Пласкино
Тщательно забытое старое
– …Потому что так будет логичнее и проще, Рыжий! Мы будем дома через двое суток…
– Да вы там не справитесь, опомнись! Как ты себе это представляешь?
– Уж как получится, – огрызнулся Ит. – Ничего, справимся.
– Видеть больше не могу, как ты справляешься, – Скрипач сидел за столом напротив Ита и по привычке вертел в руках кухонное полотенце. Скручивал и разворачивал, скручивал и разворачивал, скручивал и разворачивал… – Ит, если вас там накроют, ты можешь себе представить, что будет с нами, а?
– Родной, я тебя умоляю, побудь с Бертой. Она устала за последние дни, ей надо отдохнуть, прежде чем мы продолжим работать, а тебе надо собрать мозги в кучу и подготовиться. И найти представителя Альянса для переговоров. Ну пожалуйста. Ну я тебя очень прошу.
Скрипач горестно покачал головой, швырнул через плечо, не глядя, полотенце в мойку (что-то там жалобно звякнуло) и едва слышно пробормотал слово, которое в приличном обществе произносить не принято.
– Езжайте, – неприязненно подвёл он черту под разговором. – Делайте что хотите. Мы уже час говорим ни о чём, ты мне только нервы треплешь, а толку никакого. Всё. Иди отсюда. Ит, вали, чёрт возьми, смотреть на тебя не могу!..
Ит подошёл к нему, присел на корточки, заглянул в глаза – снизу вверх – виновато и грустно. Почти умоляюще.
– Если бы она была здорова, я бы тебя не просил, ты же знаешь. Мы бы поехали втроём, как ты говоришь. И даже если бы была ремиссия, я бы тоже не просил. Но… Рыжий, нельзя оставлять её одну в таком состоянии.
– Вот и сам и оставайся, – тут же предложил Скрипач. – И нечего подлизываться.
– Точно. И если бы ты был получше,
