со мной, – расстроенно говорит голова голосом очень старого человека; что-то с динамиком.
– Нет! Зачем ты?! – кричит мальчишка и тянется грязными ногтями к моему лицу, надеясь расцарапать его.
Я поднимаю его за шиворот и встряхиваю в воздухе.
– Не смей! Не смей! – вопит рыжая. – Не смей его трогать, мразь! Удерживая извивающегося мальчишку в воздухе, я отпихиваю ее ладонью.
– Наз-зад! Колокольчик.
– Проверить регистрацию ребенка!
– Ребенок не зарегистрирован.
– Отдай! Отдай моего сына, паскуда!
– Я предупреждаю… Буду вынужден… Стоять!
– Отдай мне моего сына, ублюдок! Тварь! Безродная тварь!
– Что ты сказала?!
– Безродная мразь!
– Повтори!
– Безродная… Зззззз. Зз.
Кажется, мышцы и кости в ней вдруг заменили на воду, и она бурдюком обваливается на пол. Динь-дилинь!
– Извините… А мы… Мы можем идти? – Голубоглазая девушка в синем платье как будто просыпается.
– Нет. Установить родство с предыдущим образцом.
– Но вы же сказали…
– Я сказал – нет! Установить! Родство!
– Что ты сделал с моей мамой?!
– Не подходи ко мне, маленький ублюдок!
– Мама! Мамочка!
– Установлена прямая связь ребенок – родитель.
– Мне больно. Я просто хотел играть в салки.
– Но почему? Я не понимаю – почему? – Голубоглазая в платье.
– Вы должны дождаться прибытия командира нашего звена.
– Зачем? Почему? – Она совсем растеряна. Трогает свою грудь, разглядывает ладонь. – Извините… У меня молоко, кажется… Так неловко. Мне бы переодеться… Я вся…
– Вы нарушили Закон о Выборе. Согласно четвертому пункту Закона, вы являетесь безответственным родителем, ваш ребенок считается незаконнорожденным.
– Но ведь она совсем маленькая… Я хотела… Я просто не успела!
– Не двигайтесь. Мы должны дождаться прибытия командира моего звена. Только он уполномочен сделать вам инъекцию согласно законодательству.
– Инъекцию? Укол? Вы хотите сделать мне укол? Заразить меня старостью?!
– Ваша вина установлена. Прекрати реветь! Ты мужик или кто?! Ваша вина установлена!
– Но я… Но… Но ведь…
И тут крашеная азиатка, все это время стоявшая смирно, будто из нее батареи вытащили, проделывает финт, которого я от нее не ждал: с короткого разбега вламывается плечом в одну из стен – и выносит ее напрочь, и вылетает вместе с ней в дымную бездну. Ее дочь ничего не понимает – как и я. Ковыляет на своих ножонках к отверзшейся пропасти, бормочет:
– Мама? Мама?
Я широко улыбаюсь.
Девочка опускается на четвереньки, потом на пузо, норовя слезть в никуда спиной вперед, как будто слезает на пол с дивана. Еле успеваю подхватить ее. Она плачет.
– Отпустите
