чтобы удостоиться внимания.
– А ты ваще сгинь, гаджет! – рявкнула на него Наста.
Толстое лицо Рузи перестало притворяться и стало действительно несчастным, без актерства. Он торопливо отвернулся и, ссутулившись, нырнул в ближайший проход. Наста умела отличить настоящее страдание от страдания фигней.
Она остановилась и поймала Рузю за рукав.
– Да постой ты! Нога-то как? Приходи сегодня – намажем еще раз!
– Он специально кипяток себе на ступню выплеснул! Я видел, как он полчаса прыгал, никак решиться не мог! – громко доложил Влад Ганич.
Рина с трудом сдержалась, чтобы его не пнуть. Она ненавидела людей, которые стучат как барабанщики и капают как краны. И, что самое непонятное, без малейшей на то внешней причины!
В Рузе все замерзло от ужаса. Он даже остановился. Наста подбежала и повернула к себе его голову. Она, как видно, этого не знала.
– Это правда? Правда? – крикнула она.
– Нет… Не знаю… да, – выдавил тот, боясь поднять глаза.
Наста еще несколько мгновений смотрела на него, потом быстро поцеловала в красный, похожий на пуговицу нос и, отпустив, с тяжелым прищуром уставилась на Ганича.
– Сам, говоришь?
– Сам.
– Отлично. На вот тебе вилы! Хорошие вилы, стерильные, почти без навоза. Воткни их себе в ногу, и я тебя полюблю, пылко и пламенно, – предложила она.
Ганич тревожно отодвинулся, не исключая, что эта бешеная идиотка пырнет его и так, без личного согласия. Причем тоже пылко и пламенно.
– Что я, больной? – испугался он.
– В том-то и проблема, что ты здоровый, – с презрением сказала Наста. – Язычок на тонких ножках!
Она резко повернулась и вышла, пройдя мимо отодвинувшейся Рины. Та заглянула к Улу и увидела, что денник тщательно выметен, а Ул стоит на коленях и ножом выскабливает пол. Рядом же ютятся два ведра и несколько обрезанных канистр из-под автомасла.
– Чего она орет? – спросила Рина.
Он перестал скрести ножом.
– Кто, Наста? Сейчас и ты заорешь! Знаешь, что такое «дезинфекция пегасни»?
– Зачем?
– У Яры же ребенок заболел мытом.
– Кто-кто? – испугалась Рина, не подозревавшая, что у Яры есть дети.
– Жеребенок!.. Же-ребенок! – терпеливо повторил Ул.
Рина успокоенно хмыкнула. Надо же! Как на поверхности иногда лежит смысл. Надо просто слушать слова.
– А где Яра?
– С Гульденком, в изоляторе. Я ей туда еду таскаю.
Изолятором называлось примыкавшее к пегасне небольшое строение на три стойла, имевшее отдельный вход и оборудованное, по шныровским меркам, неплохо: инфракрасные лампы, отопление, электрический подъемник, даже беспроводной Интернет и большой диван. Изолятор считался в ШНыре чем-то вроде курорта. Не проходило недели, чтобы кто-нибудь
