я на месте Тома, – размышлял он, – я бы сам поджег церковь. Я бы тихонько встал, пока все спят, и, прошмыгнув туда, запалил бы огонек, а потом, пока он разгорится, проскользнул бы обратно и притворился спящим, когда поднимут тревогу. А когда все стали бы заливать пламя водой, как это делали во время пожара в замке графа Бартоломео, я бы присоединился к ним, якобы желая помочь поскорее потушить огонь».
Альфред и Марта крепко спали – Джек слышал их ровное дыхание. Том и Эллен сначала, как обычно занимались этим под плащом Тома, а затем тоже заснули. Судя по всему, идти поджигать собор Том не собирался.
Но на что же он рассчитывал? Или они будут бродить по дорогам, пока не помрут с голоду?
Джек слышал, как все четверо медленно и ровно дышат, предаваясь крепкому и безмятежному сну. И тут его осенило, что он и сам может поджечь собор.
При этой мысли сердце Джека заколотилось от страха.
Встать ему надо очень тихо. Чтобы сохранить тепло, да и для безопасности, дверь была закрыта на задвижку, но, возможно, ему удастся открыть ее и выскользнуть на улицу, никого не разбудив. Двери церкви могут быть закрыты, но наверняка найдется какой-нибудь лаз, достаточный для того, чтобы в него протиснулся ребенок.
Только бы пробраться внутрь, там уже Джек доберется до крыши. За последние две недели он многое узнал, ведь Том все время рассказывал Альфреду, как строятся дома, и хотя Альфреду это было неинтересно, Джек слушал, затаив дыхание. Среди прочего он выяснил, что во всех больших церквах имеются встроенные в стены лестницы, чтобы во время ремонта можно было легко добраться до верхней части здания. Вот по такой лестнице он и залезет под крышу.
Он сел, прислушиваясь к дыханию спящих. Он различал хриплое дыхание Тома, вызванное (так сказала мать) тем, что он годами вдыхал каменную пыль. Альфред было захрапел, но перевернулся на другой бок и затих.
Устроив пожар, Джеку надо будет быстро вернуться в гостевой дом. А что сделают монахи, если его поймают? В Ширинге он видел связанного мальчика его возраста, которого пороли за то, что тот украл из лавки кусок сахара. Мальчик ужасно визжал, а упругий хлыст оставлял на его попке кровавые следы. Это выглядело даже страшнее, чем когда рыцари убивали друг друга во время битвы в Эрлскастле, и вид истекающего кровью мальчика долго потом преследовал Джека. Его ужасала мысль, что такое могло случиться и с ним.
«Если я сделаю это, – подумал он, – я никогда никому не скажу».
Он снова лег, закутался в плащ и закрыл глаза.
Он лежал и гадал, закрыта дверь церкви или нет. Если закрыта, он сможет забраться в окно. Никто его не увидит, если он пойдет к собору с севера. Опочивальня монахов располагалась с южной стороны, скрытая галереей, а на северной стороне было кладбище.
Джек решил сначала посмотреть, возможно ли то, что он задумал.
Сено зашуршало под его ногами. Он прислушался к дыханию спящих. Все было тихо: даже мыши перестали копошиться. Он сделал еще шаг и снова прислушался. Никто не проснулся. Потеряв терпение, быстро шагнул к двери. Когда остановился, мыши, решив, что больше нечего бояться,
