понятно. Аристократы проклятые. Фамилия была фон Кюрланд. Баронесса Анастасия фон Кюрланд, уроженка Лифляндии, первая красавица Берлина начала семидесятых. В аристократическом салоне можно узнать все, что угодно.
– Известна, герр генерал-полковник. Но есть еще одна причина, по которой я настоятельно прошу санкционировать мой вылет в Рим. Мы давно дружим с Россией, но в этой дружбе помимо несомненных преимуществ есть и риски. Безусловно, отдел фон Дальвица гораздо лучше подготовлен для работы за рубежом. Но одному дьяволу известно, сколько в нем есть русских агентов. Если же делами в Риме займется гестапо, точнее, я лично займусь, риск утечки информации будет сведен к минимуму вместе с числом посвященных.
Элих хмыкнул:
– А что… контрразведкой и борьбой с терроризмом занимаетесь не вы?
Вопрос повис в воздухе.
– Можете идти. Предпримите все необходимые действия, если считаете нужным выехать – выезжайте. На ваше усмотрение, Ирлмайер. Но ответственность за работу я с вас не снимаю.
Это внешне невинное и почти невозможное в нормальном германском учреждении распоряжение помимо своего прямого смысла содержало и косвенный, понятный только посвященным. Оно означало, что, если герр Ирлмайер предпримет какие-то действия, произойдет скандал с Россией и кого-то придется принести в жертву, Элих не будет его ни поддерживать, ни защищать. Или если повторится все то дерьмо, что произошло несколько лет назад, он первый предложит соответствующие кадровые решения.
Удивительного в этом было мало. Элих не забыл до сих пор, как Ирлмайер сделал карьерный скачок и переместился из Африки в Берлин. Не забудет, как кайзер лично простил его оглушительный провал несколько лет назад и разрешил самому ликвидировать последствия провала. И никогда не забудет, пока работает, – на этом уровне ничего не прощают и не забывают.
– Я вас понял, герр генерал-полковник, – сказал Ирлмайер, – предприму нужные действия. В конце концов, – пока ничего страшного не произошло.
– Предпримите, – согласился генерал-полковник Элих.
– Разрешите идти.
– Идите, Ирлмайер, идите…
Генерал-полковник снова обратил все свое внимание на подернутый ряской пруд и на свою старую удочку…
Увидев своего начальника, аж темного лицом от злости, Курт понял, что дело дрянь. Он знал своего начальника как свои пять пальцев и мысленно помолился, чтобы день обошелся без взысканий.
Несмотря на то что Ирлмайеру полагался кабинет в главном здании РСХА на Принцальбрехтштрассе, чаще всего он работал не там, а в незаметном здании на Курфюрстенштрассе, где находился аппарат третьего отдела четвертого управления РСХА. До этого здания было всего несколько сотен метров от того места, где они стояли. Водитель ждал сигнала отправляться, здесь нельзя было стоять, и германский полицейский оштрафовал бы даже самого кайзера… наверное. Но Ирлмайер постучал по перегородке, отделяющей салон «Хорьха» от водительского места, и коротко сказал:
– Прогуляйтесь.
