приезжает на каникулы?
– Конечно! Зарплата Кати невелика, а авиабилет Лондон – Москва стоит дорого. Я все эти годы работала, ну знаете, то тут, то там… Ничего постоянного, но заработок был. Мама ругала меня за отсутствие целеустремленности, но я не могла всецело посвятить себя любимому делу, нам нужны были деньги. А любимому делу, за которое не платят, посвятила себя Катя.
– И чем же вы зарабатывали? – спросил профессор, которого явно заинтересовал этот рассказ. – Если об этом, конечно, можно рассказать.
Тина весело рассмеялась, откинув голову назад и тряхнув шелковистыми волосами.
– Ничего криминального и аморального, уверяю вас! Вы о чем подумали? Я работала танцовщицей в клубе без раздевания, просто в эротическом прикиде. Пригодились занятия в балетной школе, куда водила меня мама. Я была официанткой, даже выработала такую фирменную походочку, что мужчины-клиенты смотрели задумчиво вслед и оставляли хорошие чаевые. Я пела в одном клубе. Знаете, у меня неплохой голос, я ведь в музыкальной школе училась, правда, не окончила ее. Приходилось ночами учить тексты незатейливых песенок нашей попсы или даже блатную романтику, да, Казимир Натанович, именно так. Еще я имела наглость, зная свою способность точно воспроизводить облик человека до мельчайших подробностей на бумаге, рисовать портреты на продажу. Не поверите, платили хорошо.
– Охотно верю.
– Только не говорите о моем успехе на педсовете, они не одобрят, – предупредила Тина под улыбку профессора.
– Вы сказали, что брат ваш все же погиб?
– Да… последние месяцы мы не знали, где он. Влада обнаружили в каком-то притоне, умер он от внутреннего кровотечения, а под кайфом он не замечал ни боли, ни того, что ему плохо.
– И вы считаете себя виноватой?
– Да, в глубине души. У Кати вся жизнь наперекосяк. Она так и не вышла замуж. У нее даже и романов-то не было. Она стала замкнутой. Я считаю, что я не могу быть счастливой, пока она несчастна. Глупость, конечно, но все же… – посмотрела на профессора Тина. Его мнение значило очень много для нее, она ни с кем еще не была столь откровенна.
– Не думаете ли вы, Кристина, что вы сполна рассчитались за то, что сами и не совершали? Ваша семья всю жизнь помогала Кате.
– Наша семья и ввергла ее в пучину несчастий.
– Не ваша семья, а не отвечающий за свои действия наркоман. Кстати, сын стал смыслом ее жизни. Я правильно понял?
– Но больше в ее жизни ничего нет!
– Так же как и в вашей! Кому от этого хорошо? Вам? Может быть, вашей подруге? Какая она тогда вам подруга? Сколько лет Григорий в Лондоне? Два года? На каком вы курсе, Тина, в свои тридцать лет? На втором? Только сейчас позволили себе наконец пойти получить образование и заняться любимым делом? А ведь у вас на самом деле талант! Стали заниматься собой, когда вырастили и обустроили Гришу?
– Он
