ожидает, когда спасение придёт.
Евангелие продолжается рассказом о том, как еврейские старейшины идут к Пилату и просят его замять историю, приказав солдатам никому не рассказывать об увиденном. Потом приходит черёд рассказа о женщинах, идущих ко гробу с намерением умастить тело Иисуса, которые, придя, узнают, что он воскрес. Ученики по-прежнему глубоко опечалены случившимся, ещё не зная о воскресении. Потом мы читаем заключительную фразу Евангелия: «Мы же, двенадцать учеников Господа, плакали и горевали, и каждый, удрученный совершившимся, пошел в дом свой. Я же, Симон Петр, и Андрей, брат мой, взяв сети, отправились к морю. И был с нами Левий, сын Алфеев, которого Господь…» (стт. 59–60). Здесь оно заканчивается, прямо в середине предложения.
Причина, по которой Евангелие начинается с середины мысли и заканчивается в середине предложения, заключается в том, что у человека, составившего эту книгу из шестидесяти шести страниц (вероятно, в шестом столетии), был только фрагмент полного текста. Нельзя сказать, были ли в полном Евангелии от Петра истории о рождении Иисуса, его жизни, служении, учениях, чудесах, помимо истории о его страстях и воскресении. Зато ясно, благодаря заключительному стиху, что рассказ ведётся от первого лица, и это лицо – апостол Петр. Но поскольку автор никак не мог быть Петром и лишь претендует на это имя, перед нами подлог.
Почему это Евангелие не могло быть написано Петром, объясняется его датировкой. Почти точно она определяется вторым столетием, это по меньшей мере шестьдесят лет после смерти Петра. Практически все ученые сходятся на этом в силу убедительных причин. Во-первых, возросший антииудаизм больше соответствует второму веку, когда он становится обычным, например, для христианских обвинений иудеев в разрушении Иерусалима из-за убийства ими Иисуса. Далее, совершенно легендарные аспекты повествования, вроде разбойника, которому не перебили голени, гигантского Иисуса и говорящего креста. Всё это тоже указывает на позднее происхождение текста. Учеными рассмотрена вероятность того, что автор этого Евангелия имел доступ к соответствующим текстам Матфея, Марка, Луки и Иоанна; заметно множество параллелей с ними. Раз он их использовал, он определенно не мог писать ранее начала второго столетия.
Ученые также спорят, могло ли это быть то самое Евангелие от Петра, которое читал Серапион. Спорят, в частности, действительно ли это докетический текст, поскольку таким был текст, описанный Серапионом, или, по крайней мере, таким ему казался. Некоторые ученые испытывают сомнения. Когда говорится, что Иисус на кресте молчал, «как будто не испытывал никакой боли», это не одно и то же, что сказать «потому что не испытывал боли». И слово «вознёсся» не обязательно значит, что Христос оставил Иисуса. Например, Иисус по-прежнему обладает сверхъестественным телом и божественной силой при своем воскресении. Так что фраза «он вознёсся» вполне может быть эвфемизмом выражения «он умер».
Лично мне кажется, что это Евангелие не обязательно должно быть вполне докетическим, чтобы
