предстоящую казнь, а знать уже занимала лучшие места на возвышении, среди них были и специально прибывший на один день ради такого события граф Монтелеони со своим вечным спутником Ванди: оба сияли от счастья, готовясь увидеть долгожданное зрелище. Причем, сложно сказать, кто радовался больше. Ванди до сих пор злился за похищенный корабль, за побег Маринеллы, которую он столь любезно преподнес своему господину, да и просто любил казни, особенно казни смутьянов и бунтарей. Сам-то он был верным слугой, этого не отнимешь! Монтелеони же не мог простить Предводителю слишком многое: восстание, побег, неуловимость. Победу в том поединке. Но главное – не мог простить ему Маринеллу! Он искренне не понимал, как могла мятежная графиня отказать ему, почтенному человеку, влиятельному дожу, и выбрать пирата, у которого нет другого будущего, кроме веревки с петлей? Казнь Шамета его мало интересовала – пират должен быть повешен, это же ясно. Что касается Марисоль… Эта женщина, и правда, ведьма, пусть же отправляется в ад! В конце концов, если бы она не помогла бы графине Д’Алесси бежать, Маринелла и сейчас была бы с ним.
Виселицы меж тем подготовили, а повозка с пленниками уже въехала на площадь. Все трое они были связаны, Марисоль – с распущенными по плечам спутанными волосами, Венсан Жослин и вовсе имел жалкий вид, хотя его и переодели в свежую широкую рубашку, чтобы скрыть раны от народа. На телеге с ними примостился еще один приговоренный – он не имел отношения ни к мятежникам, ни к пиратам, но его решили повесить заодно, чтобы не собираться лишний раз из-за одного ничем не примечательного преступника. Толпа загудела, послышались проклятья, хотя иногда кто-то выкрикивал и слова сочувствия, а какая-то женщина подняла руку и осенила несчастных крестом.
Иногда крики толпы заглушало лошадиное ржание: неподалеку находился загон, где паслись молодые жеребцы, предназначенные для продажи на рынке.
Вскоре появился священник, он торопливо прочитал молитву и перекрестил осужденных, напутствуя раскаяться, прежде чем предстанут перед Создателем, после чего на помост взошли палачи: их лица по традиции были закрыты.
Монтелеони сделал знак рукой и не смог сдержать радостной улыбки, несмотря на всю серьезность момента. Несколько гвардейцев вытащили пленников из повозок и волоком подняли на помост, передав в руки палачей, которые заставили тех занять нужное место, а после набросили петли на шеи осужденных.
– От имени Венецианской республики, – провозгласил присутствующий на казни глава поселения, – Эти люди признаются виновными в пиратстве, грабежах и убийствах, а также в организации восстания против законной власти Великого дожа, шпионаже и измене. Также они виновны в подготовке побега тех, кто был приговорен к заключению в тюрьме за государственную измену. А посему Венсан Жослин, Мишель Шамет и Марисоль Мариньи приговариваются к смерти через повешение!
Снова появился священник из местной церкви, он по очереди поднес каждому из осужденных распятье для поцелуя, после чего отошел в сторону. Палачи обернулись к Монтелеони
