убежденности, что таки да, до тебя это никому не удавалось, но ты обязан справиться, причем обязательно до выпускных экзаменов, потому что потом придется, временно отложив заботу о судьбах человечества, вплотную засесть за учебники.
Впрочем, учеба давалась мне патологически легко, что смущало одноклассников и отнюдь, кстати, не прибавляло симпатии со стороны учителей. Плюс к этому гормональная перестройка, чреватая столь сильными эмоциональными всплесками, что при нынешнем состоянием здоровья я бы, боюсь, подобного не выдержала. Много еще можно было бы добавить, да стоит ли искать слова, если нужные давно уже найдены?
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Татьяне как раз стукнуло семнадцать – возраст, в котором мы с вами заканчивали школу.
Все переменилось в одночасье. Я поступила на математический факультет университета, где с потрясением обнаружила – я, оказывается, не одна, и меня понимают без долгих объяснений.
Вспоминается следующий эпизод. Студенты-психологи нередко проводили у нас опросы, чтобы потом использовать результаты в научной работе. В данном случае речь шла о какой-то сложной классификации характеров. Пока первому из нас зачитывали вердикт: «Вы принадлежите к крайне редкому типу личности», – герой с ложной скромностью опускал глаза. Когда ровно тот же тип обнаружился у второго, мы немного удивились. У третьего – хихикали. Ну а уже далее громко и радостно ржали.
К чему это я? А к тому, как важно правильно определить, куда идти. Предпочитаешь ты заниматься математикой или кройкой с шитьем, какое счастье – оказаться среди своих, тех, кому нравится то же, что и тебе, с кем у тебя схожая система ценностей. Как сказал Эйнштейн, «каждый гениален. Но если о рыбе будут судить по тому, как она лазит по деревьям, она проживет всю жизнь думая, что она тупица».
В университете я попала, наконец, в свою стихию. А еще получила пять лет настоящей, удивительной свободы.
В школе у меня ее не было – на минном поле не больно-то позволишь себе лишний раз ступить влево или вправо. Сейчас, правда, другие времена. Многие чуть ли не с первого класса прогуливают уроки и не заморачиваются всякими глупостями вроде домашних заданий. Однако настоящей я бы эту свободу назвать не рискнула, и подобные дети вызывают у меня только жалость. Большинству из них дорого придется потом заплатить – гораздо дороже, чем они предполагали, но они поймут это, когда будет уже поздно что-то менять. Да, став старше, мы тоже так или иначе всегда платим за свой выбор. Но взрослый человек тем и отличается, что делает его осознанно и соизмеряет меру расплаты.
Конечно, данное умение не сваливается на тебя неожиданно с неба при получении аттестата, а вырабатывается постепенно. Я обычно говорю студентам на одном из первых занятий: «У нас пока еще осталось обязательное среднее образование – обязательного высшего не было и нет. Не надейтесь, что я буду заставлять вас
