Бахадура, – объясняет мне Фаиз. – Они думали, что Бахадур гостит у друга.
Я подталкиваю Пари и смотрю в сторону Омвира, который прячется за взрослыми и крутит на пальце колечко, светящееся белым в темноте. Омвир – единственный друг Бахадура, хотя учится в пятом классе и нечасто ходит в школу, потому что ему приходится помогать папе, гладильщику-валле, что выглаживает мятую одежду хайфай-людей.
– Послушай, Омвир, ты не знаешь, где Бахадур? – спрашивает Пари.
Омвир прячется в свой бордовый свитер, но уши мамы Бахадура уже услышали вопрос.
– Он не знает, – говорит она. – Я у него первого спросила.
Пари направляет свою луковицу на Пьяницу Лалу и говорит:
– Должно быть, это все его вина.
Мы каждый день видим, как Пьяница Лалу болтается по басти, изо рта у него капают слюни, он ничего не делает, только воздух тратит. Он из тех попрошаек, что пристают даже к нам с Пари, нет ли у нас лишней монетки, чтобы он мог купить стакан кадак-чая[8]. Это мама Бахадура приносит деньги, работая няней и служанкой для семьи из одного хайфай-здания рядом с нашей басти. Ма и многие другие чачи из басти тоже работают на хайфай-людей, которые там живут.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на эти здания с причудливыми названиями: «Палм Спрингс», «Мэйфэр», «Золотые Ворота» и «Афина». Они совсем рядом с нашей басти, но кажется, что далеко, потому что между нами свалка, а еще – высокая кирпичная стена с колючей проволокой поверх, но Ма говорит, что она недостаточно высокая, чтобы сдержать вонь. За мной много взрослых, но сквозь просветы между их шапками-балаклавами я вижу, что в хайфай-домах уже дали свет. Должно быть, у них есть дизельные генераторы. У нас в басти по-прежнему темно.
– Ну зачем я ушла? – спрашивает мама Бахадура у Шанти-Чачи. – Мне нельзя было оставлять их одних.
– Ее хайфай-семья поехала в Нимрану, и они взяли маму Бахадура с собой. Чтобы присматривать за их детьми, – говорит Пари.
– Что такое Нимрана? – спрашиваю я.
– Это дворец-крепость в Раджастане, – говорит Пари. – На вершине холма.
– А может, Бахадур у своих наны и нани, – говорит кто-то маме Бахадура. – Или с кем-то из своих чач и чачи.
– Я звонила им, – говорит мама Бахадура. – Он не у них.
Пьяница Лалу пытается встать, опираясь на землю рукой.
Кто-то помогает ему подняться, и, качаясь из стороны в сторону, он хромает к нам.
– Где Бахадур? – спрашивает он. – Вы же играете с ним, нет?
Мы отступаем назад, натыкаясь на людей. Омвир и его бордовый свитер исчезают в толпе. Пьяница Лалу опускается перед нами на колени, почти опрокидывается, но ему удается установить свои стариковские глаза вровень с моими. Затем он хватает меня за плечи и трясет туда-сюда, как будто я бутылка газировки и он хочет, чтобы я зашипел. Я пытаюсь вырваться из его рук. Вместо того чтобы прийти мне на выручку, Пари и Фаиз убегают.
– Ты знаешь, где мой сын, да? – спрашивает Пьяница
Индийский чифирь.
