в 1794 году какой-то осел открыл первый «отель» в Нью-Йорке – громадину на 137 номеров на Бродвее, прямо на Нижнем Манхэттене. Это было первое здание, построенное специально как «отель» – это слово стремительно вытесняла термины «постоялый двор» и «трактир», даже если темнокожие хозяева только писали «Hotel» поверх старых вывесок, но по-прежнему разливали клиентам дешевую выпивку и укладывали путников спать рядом друг с другом на грязном и кишащем клопами тряпье. Первые крупные отели разорялись или сгорали дотла, а иногда с ними происходило и то и другое. И только с развитием железнодорожного сообщения по всей Америке отели, большие и малые, начали процветать и обеспечивать работой людей вроде меня.
В общем, я имею в виду не то, что, раз уж отель открылся, он не обанкротится (или не сгорит дотла). А то, что, как только мы перерезаем ленточку и открываем двери фойе, они уже не закрываются. На самом деле мы просто снимаем цепочку, потому что на дверях гостиничных вестибюлей обычно не бывает замков. Три утра – открыто. Канун Рождества, три утра – открыто. Массовое отключение электричества – открыто. Мировая война (неважно какая) – открыто (только цены повыше).
Мэр любезно почтил своим присутствием церемонию открытия, прошел вдоль строя элегантно одетых сотрудников и пожал всем руки (или проделал замысловатые па – в зависимости от этнической принадлежности сотрудника). А затем стали входить посетители; и вот мы стоим – сияющие, гордые, готовые услужить. Местные хлынули в «зал бистро». Они прогуливались по фойе, будто по музею классического искусства, оставляя свежие отпечатки ладоней на стеклянных дверях, и потихоньку пачкали, затаптывали и портили безукоризненно чистую обстановку. Они опускали свои задницы в кресла, мяли кожу, царапали и гнули столовые приборы.
Долгое время нам у стойки парковщиков было совсем нечем заняться. Мы стояли первые несколько часов, расставив ступни на ширину плеч, сложив руки за спиной, как нас учили. Затем начали переминаться с ноги на ногу. Потом – украдкой переговариваться уголками ртов. После – вертеть головами и открыто болтать своими обычными голосами. Дальше мы начали отлучаться в подсобку и проверять, не звонил ли нам кто на сотовые телефоны. Хотя нет, Перри не отлучался: он не сходил со своего места и только качал головой, глядя на остальных.
– Мы ни черта не зарабатываем, – сказал Кит, размахивая сжатыми в кулаки руками взад-вперед и обращаясь к Перри, которого все почему-то уже воспринимали как лидера. Не только из-за возраста – хотя Перри и правда был на добрых пять лет старше каждого из нас; но было что-то в его спокойствии, в том, как мало суетилось его худое тело, какими белыми были его глаза и каким черным – лицо, и весь он был так чертовски спокоен и хладнокровен.
– Это первый день такой дерьмовый, Кит. Расслабься.
– Черт, мне нужны деньги. Мы получили полную зарплату за предыдущие две недели, но теперь мы на почасовой оплате с учетом
