она, целуя его, – сзади.
Кэмерон переместил руку на спину. У него были такие сильные пальцы, что он мог бы не задумываясь вырвать все крючки. Пока его руки умело справлялись с ними, он снова прильнул к ее губам.
Эйнсли задыхалась. Язык Кэмерона действовал непреклонно и смело, проникая в глубины ее рта, пробуя ее на вкус. Это был поцелуй любовника. Никаких встреч украдкой где-нибудь в уголке, никакого воркования влюбленных голубков, только мужчина, подчинявшийся чувственным желаниям, абсолютно равнодушный к мнению других. Он испытывал наслаждение, терзая ее рот в страстном поцелуе. Эйнсли, обняв его за шею, отвечала ему тем же.
– Если бы я попросил тебя сегодня вечером, Эйнсли Дуглас, ты бы легла в мою постель? – поднял голову Кэмерон.
Эйнсли пришли на ум слова Филлиды Чейз: «Лорд Кэмерон не укладывает своих женщин в постель… Этим он и известен, лорд Кэмерон».
– Я думала, тебе не нравятся постели, – сказала Эйнсли и почувствовала, как он вздрогнул, заметила, как вспыхнули у него глаза.
– Это правда, – прозвучал мягкий и ласковый голос Кэмерона.
– Я думала, что постель намного удобнее, – дрожащим голосом заметила Эйнсли.
– Удобство – это последнее, о чем думаешь в такие моменты, миссис Дуглас.
Трепет перешел в жаркие волны возбуждения. Он прав: постель – это спокойное место для мужа и жены, которые после любовных утех наденут ночные колпаки на голову и лягут каждый на свою сторону кровати – спать. Любовники воспользуются, скажем, стулом или толстым ковром перед камином. А может, Кэмерону хочется узнать, что можно сделать на столе.
Слова застряли в горле у Эйнсли. Она, которая могла вывернуться из любой ситуации, внезапно лишилась способности составить предложение.
Вместо этого она поднялась на цыпочки и поцеловала Кэмерона.
Она почувствовала в нем перемену. Из мужчины, который размышлял о том, что случится в этой комнате сегодня вечером, он превратился в мужчину, который знает, что здесь произойдет. Кэмерон поцеловал Эйнсли, его умелые пальцы расстегнули лиф платья, и широкая рука распахнула ткань.
Сумасшедший жар охватил Эйнсли. Она никогда не забывала того обжигающего поцелуя, которым он наградил ее в первый раз шесть лет назад, и с тех пор этот огонь разгорался все жарче. Эйнсли прижалась к нему, пытаясь отыскать губы. Кэмерон завладел ее губами, где еще раньше появился крошечный синяк. Рука, лежавшая у нее на спине, жгла кожу, лиф соскользнул с плеч. Эйнсли хотелось, чтобы он прикоснулся к ее груди, она жаждала этого. Она даст ему все, что он хочет, и к черту приличия. Она хочет этого. Ей надо это. Эйнсли требовательно выгнулась ему навстречу.
Вдруг все тело Кэмерона стало неподвижным. Поцелуй замер у нее на губах, а руки застыли на спине.
Эйнсли, все еще пребывающая в темном безумии страсти, не могла понять, что случилось. Спиной она почувствовала поток холодного воздуха, услышала стук лап по голому полу и поняла, что кто-то открыл дверь.
– Дэниел, – холодно проговорил Кэмерон, – повернись и выйди.
– Да
