видела одно и то же: палубу, залитую кровью, склоненного мужчину с рассеченной нижней губой, благословляющего всех, кто его бьет….
…А его пинают с какой-то остервенелостью и часто. Но вот ужасный момент: кто-то с насмешкой привязывает ему камень на шею и заставляет прыгать в воду. Под веселое улюлюканье он подходит к концу палубы и шепчет: «Не вмени им это, Господи, ибо не ведают, что творят…» Он кротко поворачивается, снова благословляет всех, его взгляд полон любви и сострадания.
– А-ну, пшел отсюда, – кто-то сзади больно толкает его и он летит в водную пропасть, камень тянет на дно, воды над головой все больше и больше, и до берега далеко, а руки связаны, эх, взмахнуть бы ими как крыльями…и улететь, но где-то внутри теплое пульсирует, волнуется. Еще немного, и его тоже охладит каменисто-безжизненная вода. Но это повторяет: «Не вмени им это, Господи, ибо не ведают, что творят». И вдруг становится легко и светло, из доставшего до дна реки тела вылетает что-то главное, и, направляясь в солнечную высь, видит теплоход, палачей играющих в карты на людские жизни, обращается вверх и уверенно говорит: «Не вмени им это, Господи, ибо не ведают, что творят». И так несколько раз. Пока могучая волна не уносит его вверх. Насовсем…
– Ефрем, – тихо позвала жена мужа, – Ефрем, я, кажется, рожаю. Маленький просится на свет божий… Знаешь, мне такое снилось. Мне снилось….
Молодая женщина не успела договорить и закричала.
– Тише, тише, – успокоил муж, – сейчас за доктором пошлю. Все будет хорошо, не пужайся. А снам не верь, мало ли что может привидеться во сне. Молись, помнишь, ты про псалмы говорила. Давай начнем «Живый в помощи», и живот гладь, успокой маленького, он должен знать, что все будет хорошо. Что его здесь очень ждут, вон даже люльку смастерили…
– Ой – голос Варвары Исидоровны словно оборвался, она снова отчетливо увидела теплоход с палачами, и теперь уже у нее появилась уверенность, что все это имеет самое прямое отношение к ее рождающемуся ребенку. – Ох, ангел мой, если бы ты знал, если бы ты только знал, что за доля тебе уготована, разве бы ты так просился на свет?
– Тише, Варенька, что ты такое говоришь, – начал успокаивать муж, – хорошая доля у нашего ангелочка будет, добрая. Не зря ты вон сколько псалмов знаешь. Продолжай: живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится…
– Ой, я не могу! Больно!.. Мама! …Матушка ты моя! Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под крыле его надеешися: оружием обыдет тя истина Его…
Дверь открылась без стука, вбежал растерянный доктор и крикнул:
– Что, Варенька, началось? Батюшка, – обратился он к священнику, – что ж вы так долго тянули? Младенчик-то, похоже, уже в пути на свет божий.
На какое-то время роженица отвлеклась, глядя, как доктор достает инструменты из чемоданчика, затем продолжила:
– Не
