эти четыре народа осуждают Игоря за его поражение. Казалось бы, какое им дело, если бы действительно в поле зрения автора была только стычка на границе. Но если имеется в виду столкновение двух миров – понятно.
Дальше, автор «Слова» считает, что на самой Руси достаточно сил, чтобы сбросить татарское иго. Вспомним, что того же мнения придерживались Андрей Ярославич Владимирский и Даниил Романович Галицкий. Автор перечисляет князей и их силы и опять-таки рисует картину не XII, а XIII в. Во-первых, владимирский князь, якобы Всеволод, а на самом деле Андрей: у него столько войска, что он может «Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти» (стр. 21). Звать на юг Всеволода Большое Гнездо, врага Святослава и Игоря, более чем странно. А звать владимирского князя в 1250 г. к борьбе со степью было вполне актуально, ибо Андрей действительно выступил против татар и был разбит Неврюем, очевидно, уже после написания «Слова». Надо думать, что надежда на успех у Андрея и его сподвижников была.
Дальше идет краткий панегирик смоленским Ростиславичам, союзникам Всеволода Большое Гнездо в 1182 г., с призывом выступить «за обиду сего времени, за землю Русскую» (стр. 22). Смоленск не был разрушен татарами во время нашествия и сохранил свой военный потенциал, и обращаться к смольнянам за помощью в 1249–1250 гг. было вполне целесообразно, тогда как в XII в. они были злейшими врагами черниговских Ольговичей.
Столь же уместно обращение к юго-западным князьям, про которых сказано, что у них «паробцы железные под шеломами латинскими» (стр. 23) и «сулицы ляцкие» (стр. 24). Но из перечисления исключены Ольговичи черниговские (стр. 23), потому что они были в 1246 г. казнены Батыем по проискам владимирских князей 59, а Черниговское княжество политически разбито. Самым важным в списке является Ярослав Осмомысл, который высоко сидит «на златокованном столе, подпер горы Угорскы… затворив ворота Дунаю… отворяши Киеву врата, стреляеши с отня злата стола сальтани за землями» (стр. 22). Ему тоже предлагается автором «Слова» застрелить «Кончака, поганого кощея» (стр. 22).
Если призыв понимать буквально, то это вздор. Ярослав Осмомысл был окружен людьми, которые были сильнее его, – боярами, лишившими его не только власти, но и личной жизни. В 1187 г. бояре сожгли любовницу князя, Настасью, и принудили Ярослава лишить наследства любимого сына (от Настасьи), а после его смерти, происшедшей тогда же, посадили старшего сына, пьяницу, на галицкий престол. К низовьям Дуная, где в 1185 г. возникло сильное влахо-болгарское царство, Галицкое княжество не имело никакого касательства. Никаких «салтанов» Ярослав не стрелял, а догадка о его участии в третьем крестовом походе (стр. 444) столь фантастична, что не заслуживает дальнейшего разбора. Призывать князя, лишенного власти и влияния и умирающего от нервных травм, к решительным действиям – абсурд, но если мы под именем Ярослава Осмомысла прочтем «Даниил Галицкий», то все станет на свое место. Венгры разбиты под Ярославом в 1249 г. Болгария после смерти Иоанна Асеня (1241) ослабела, и
