читателям о провале эксперимента со «шведским» социализмом, затянувшимся не на одно десятилетие – главным образом, благодаря потенциалу, накопленному страной за предшествующие годы господства в ней процветающего капитализма.
– Но я считаю, что он и сейчас там существует, – возразил Каспаров. – Ведь что такое – социализм? Это – регулируемое налоговой системой перераспределение доходов, так ведь? И там это в полной мере действует.
– А саму идею перераспределения налогов вы считаете справедливой? – спросил я Каспарова. – Ведь, как не перераспределяй, сумма-то так называемого валового национального продукта не изменится…
Гарри ненадолго задумался:
– Ну, если говорить честно, я своего окончательного мнения по этому поводу пока не составил. Я вижу крупные преимущества таких типично капиталистических стран, как Англия, Америка, Германия. И в то же время есть серьезные преимущества в той же Швеции, Дании… в Голландии – в меньшей, правда, степени. Я думаю, что все они могут существовать вместе и одновременно, хотя бы потому, что не может быть одного, единственно гарантированного и правильного для всех пути.
– А давайте, – предложил я, шутя и памятуя наш разговор в прошлый вечер, – давайте, вытащим все же сюда Афанасьева – и спросим у него, что он думает по этому поводу?
– Ну, он-то будет говорить про систему, которая существует в СССР и которая ничего общего с социализмом не имеет. И, насколько я знаю Юрия Николаевича, он будет говорить о необходимости полного демонтажа всего, что там есть.
– То есть, он говорит не о «перестраивании», но прежде всего о разрушении, так я понимаю его позицию?
– Знаете, – прищурился Каспаров, – шахматисты говорят: перестраивать можно хорошую позицию, плохую же – невозможно, даже теоретически.
Мы помолчали.
– Гарик, – обратился я к нему. – Не думаете ли вы, что вскоре где-нибудь в советской прессе появится перепечатка вашего интервью из «Плейбоя»? И вообще – материал вот такой остроты и такой степени откровенности мог бы появиться сегодня в советском издании?
– Не думаю. По-моему, она, советская пресса, еще не готова к подобному. То есть, в принципе, подобные вещи публикуются – у Яковлева (редактор «Московских новостей» – А.П.), у Коротича (редактор «Огонька» – А.П.), и у них довольно опасная позиция. Но я в интервью сказал прямо то, чего они до конца не договаривают – только, так сказать, подводят к каким-то выводам.
– Ну, вы должны еще понимать, что сказанное вами приобретает определенную весомость: в конце концов, редакторов много, экономистов – еще больше, социологов – пруд пруди, а чемпион мира – один…
– Верно. Потому я и говорю это: я знаю, что сказанное мною прозвучит достаточно весомо. И если я не скажу этого – то кто скажет? Все же я в какой-то степени нахожусь под защитой своего титула, за мной – определенная мировая известность.
