его номер будет четвертый, но и он не в обиде. Не в обиде, Рябой?
И Карташ понял, чего ждал Ловкий, почему тянул, почему ничего до этого момента не предпринимал. Карташ явственно увидел, как станут разворачиваться события дальше. Их, Гриневского и Карташа, будут убивать. Стоит поезду выбраться за пределы города, как их сбросят. Видимо, имеется по ходу движения подходящее местечко, где прыжок из поезда – а особенно совершенный не по своей воле – означает смерть. Например, мост через каменистую речушку, глубокий овраг… да какая разница, что там может быть! Да просто под колеса могут кинуть, главное – сделать все за городом, чтоб не скоро нашли. Свидетели этим ублюдкам не нужны. Да и с Машей, когда натешатся вволю, поступят точно так же. Пусть потом следствие станет гадать, чьи это трупы нарисовались, да как тела оказались здесь, катались ли ребятки на крышах в поисках экстремальных наслаждений, или это бичи, повздорившие на узкой площадке товарного вагона и поскидывавшие друг друга…
Значит, нельзя, ни в коем случае нельзя доводить дело до пересечения составом черты города…
– Рябой лыбится, значит, не в обиде, – продолжал заливаться соловьем Ловкий. – Свяжем вас, чтоб не пылили. Потом соскочим на своей станции, а девочка вас распутает. Если захочет. И по-другому у нас с вами никак не выйдет.
– Я согласен! – подобострастно воскликнул Карташ, продолжая работать образ полицая. Вскочил, вытянул перед собой руки, свел их вместе, сжал кулаки. – Вяжите. Баба все равно не наша маруха, приблудная она. Попросилась подкинуть, чтоб сэкономить на билете. Расплатиться натурой – оно ж дешевле, хе-хе… Вот и пусть расплачивается. А девка ладная, не пожалеете, мужики. Вяжите!
Алексей поймал на себе удивленный взгляд Гриневского. Но удивление мало-помалу начинало сходить с лица – видимо, Таксист уяснял игру Карташа, да и вообще перспективы их нынешнего положения. Значит, можно надеяться, что Гриневский вступит без пагубных проволочек.
Маша же как сидела на своем месте, сохраняя полное спокойствие, так и продолжала спокойствие сохранять. Умных и наблюдательных сия женская невозмутимость непременно насторожила бы. Но слишком уж эти захолустные отбросы уверены в своем численном превосходстве, слишком опьянило их оружие в руках…
К Карташу направился Гусь, по пути он отчекрыжил от бобины (ее прихватили в дорогу для всяких вагонных хозяйственных нужд) длинный кусок капроновой веревки.
– Давай сюда грабли, – Гусь подергал веревку, как бы проверяя на прочность.
– На, – повернулся к нему Карташ.
И когда Гусь приблизился вплотную, Алексей схватил его за рубашку и швырнул на Ловкого.
Выстрел грохнул незамедлительно. С реакцией у Ловкого, вполне согласно с присвоенным ему Алексеем погонялом, оказался полный порядок – разве что пуля, предназначавшаяся Карташу, досталась дешевому баклану по кличке Гусь. Со свинцом в теле тот завалился на своего ловкого приятеля.
А Алексей уже летел вперед,
