Болта, что тот стряхивая в этот момент пепел со своей сигары, промахнулся мимо пепельницы. Он даже не нашелся, что сразу ответить, а такое случалось с ним крайне редко.
– «Получается, одно из двух. Либо твоя хозяйка та еще стерва, либо ты порядочный лентяй. Но если первое понять можно, то во втором случаи с чего ты решил, что я стану спрашивать с тебя меньше твоей нынешней госпожи?», – быстро собравшись наконец с мыслями, поинтересовался рабовладелец.
В нерешительности Джимми прикусил губу. Он ведь не обладал даром красноречия. Да и разве можно подобрать слова, чтобы объяснить господину жизнь бесправного невольника. Пусть ему не приходилось словно волу, целыми днями пахать на плантации, он ведь был домашним рабом. Но разве от этого его жизнь можно назвать легкой. Он всегда беспрекословно выполнял все поручения, но хозяйка постоянно находила повод к чему придраться. Как же его достала её не заслуженная брань и следующие за ней тумаки. Самое обидное, что получать их приходилось от женщины, пусть и от белой. Для горделивой души парня это было двойным унижением. Кроме того, он был уверен, в дальнейшем ничего не изменится. Даже если вдова и выйдет замуж, то она непременно подомнет под себя своего будущего муженька, оставшись полновластной хозяйкой. Станет даже еще хуже, за её придирки парня будут ждать не тумаки, а плеть. А в этом сидящем перед ним господине он инстинктивно почувствовал вожака, который если и строг, то также и справедлив. Раз уж если судьба уготовила Джимми рабскую участь, то лучше пусть он станет служить тому, кто этого достоин, а не этой белой дряни, его нынешней хозяйке. Объяснений не потребовалось. Джонни словно прочитал все эти мысли в глазах невольника, а еще он увидел в них то, что уж очень ценил в людях, будущею преданность.
– «Хорошо я даю тебе слово, что выкуплю тебя, но только после того, как завершу одно дельце. Ну, а пока ты можешь понадобиться мне на службе у своей нынешней хозяйки», – произнес молодой плантатор, затушив при этом свою сигару.
– «Пусть масса поклянется на Библии», – сам дивясь своей дерзости выпалил Джимми.
– «А знаешь вначале ты показался мне сообразительным малым. Запомни для белых ничего не стоит соврать держа руку на Библии, тем более перед негром. Не такой уж это и большой грех. Я дал тебе слово и этого вполне достаточно. Каким бы негодяем я не был, но от своего слова не отступился ни разу», – повысив голос на последней фразе закончил Джонни свой монолог. После чего решив, что уже пора перейти непосредственно к цели, ради которой была затеяна эта встреча, он задал следующий вопрос: – «Ну, а теперь давай перейдем к делу. Меня интересует, что связывает твою госпожу и некого Билла, которому ты недавно передавал от неё записку».
Джимми не спешил с ответом, его одолели сомнения, а не собираются ли его обвести сквозь пальцы. Основанием к этому послужил отказ, произнести клятву на священной, для всех белых, книге. Для чернокожего парня просто слова, ничем не закрепленные мало, что значили. Разгадав причину его колебаний, Болт младший,
