справку банкир.
Старая английская поговорка утверждает, что об истинной цели своего визита пациент сообщает врачу у двери, собираясь уходить. Что ж, старая английская поговорка права.
– Ну и нам, очевидно, придется еще один кредит брать, – словно бы невзначай обронил гоблин, когда невкусный жиденький чай был выпит, а они узнали о связанных с бизнесом рисках гораздо больше, чем хотели.
– Да я уж понял.
Мистер Джаспер задумался. Конечно, он должен выдать своему хорошему другу и деловому партнеру так называемый бланковый договор. Безо всякого обеспечения и поручительства. Старинная традиция, оставшаяся с тех времен, когда сделки заключались рукопожатием и соблюдались неукоснительно. Ведь гарантом была не бумага, а увесистый двуручный топор в руках обиженного делового партнера. И потом. Разве не верит он в честность и деловую хватку мистера Клауса? К тому же подарить радость детям, разве не священно детство? Усилием воли мистер Джаспер подавил нелепые благородные порывы.
– А нет ли у вас, джентльмены, богатого друга, который мог бы заключить со мной договор поручительства?
Клаус и Генри переглянулись.
– Вообще-то есть, – медленно произнес Генри.
Волчья топь
Наскоро попрощавшись с мистером Джаспером и Генри, Клаус поспешил на парковку. Его олень Рудольф и ослик Генри стояли там в гордом одиночестве.
– Генри? – спросил Рудольф.
Как всякий уважающий себя и очень гордый олень, Рудольф был немногословен. Например, этот его лаконичный вопрос на самом деле означал: «Судя по тому, что я не вижу рядом с тобой твоего трусливого друга, страдающего тяжелой степенью аэрофобии, мы можем не тащиться домой по пробкам, а полететь?»
– Да, Руди. Генри поедет домой, а мы с тобой должны еще встретиться с одним моим другом по важному делу. Но мы отправляемся в очень опасное место. За Волчьей топью…
– Плевать, – прервал долгий и обстоятельный рассказ хозяина Рудольф. – Полетели.
Мощные копыта спружинили о землю, пахнущий лесом воздух наполнил легкие, и Клаус подставил лицо холодному ветру. Свобода! Внизу остались пробки, банк и ослик, проводивший их взглядом, полным жгучей зависти.
День клонился к закату. Заходящее солнце еще обливало расплавленным золотом вершины Ледяной короны, но у ее подножия уже собиралась тьма. Бескрайние ельники Северного леса казались темным океаном, из которого островками выглядывали древние и современные замки. Только по ним и можно было как-то ориентироваться, да еще по горной цепи. Клаус заметил, что они немного отклонились от курса – Рудольф бывал здесь не часто. И не удивительно. Эту часть леса называли «темной». Здесь много веков скрипели на холодном ветру деревья Мертвого леса, здесь по ночам над трясиной Волчьей топи скользили безликие призраки, а в чащах жили жуткие твари, не выносившие солнечного света. Большинство
