словно било током, – такое противное ощущение, знаете ли…
Наконец, когда яркий огонь в печи всё-таки выполнил своё дело, прогрев слегка кирпичные стенки ходов и дым в доме малость рассеялся, я вернулся внутрь, где при помощи полотенца, работая им, как вентилятором «выгнал» в открытую дверь остатки гари.
Занёс внутрь недавно мной наколотые и успевшие промокнуть под сильным дождём дрова, сложил их на печи, чтобы быстрее подсыхали, – всё! Теперь можно заняться разгрузкой вещей, переодеванием.
Закинув в топку ещё несколько головешек, решил пройтись по дому: осмотреться, вспомнить хоть, где что лежит и как выглядит! Что у меня есть здесь и, возможно, чего ещё нужно привезти потом, – на всякий случай.
В помещении имелось всего три комнаты, включая первую, которая считалась кухней, прихожей и верандой одновременно; по размерам они были небольшими, зато тёплыми (при условии прогревания печи в холодное время года, разумеется) очень уютными. Ветер не продувал толстые кирпичные стены; ремонт оставался ещё с советских времён, но со вкусом и такой, как бы сказать… очень тёплый, душевный, – родной, что ли?
Раздражали меня несколько пунктов. Первый, – это сырость; второй, – холод (люблю тепло); третий, – меня всюду встречала эта проклятая паутина, словно я находился не у себя по даче, а в каком-то старом, заброшенном склепе.
Тщательно осмотрел все полки в шкафу; раскрыл дверцы столиков, тумбочек. Забыв про то, что нет света, пытался безуспешно включить ламповый телевизор; заглянул под кровати, а их было пять: по две сеточной в каждой из спальных комнат, и одна в кухне – на том и успокоился.
Когда взглянул на себя в зеркало на дверце шкафа, слегка отшатнулся: голова моя напоминала какой-то факел: стоит чиркнуть спичкой, и эта причёска засветит лучше, чем фонарь в моей руке! Настолько много собрал я своей «кабиной» паутины.
Разозлившись, я принялся с помощью веника смахивать «художества» пауков из всех углов, стен и потолка. После этого вернулся в кухню (веранду и прихожую), протёр влажной тряпочкой стол и немного промёл пол; начал выкладывать наружу содержимое сумки, приоритетно продукты. Свежий воздух, лёгкая физическая нагрузка дали о себе знать: жутко хотелось есть и на этом всём моя дачная уборка закончилась, – лень продолжать.
После трапезы стало впору принять «на грудь». Не пьянства ради, а пользы для, точнее, – психологического здоровья, набираться я не собирался, а чутка выпить нужно, следовательно, водка, кроме которой я с собой ничего не привёз для этих дел: не годилась. Взяв фонарик в зубы, я спустился под массивный железобетонный пол в подвал.
Вынес оттуда трёхлитровую посудину домашнего, креплёного, виноградного вина; снял при помощи открывалки из стола с банки железную крышку и налил её содержимое себе в алюминиевую кружку. Взболтав и вдохнув аромат отличного, выдержанного по всем
