не проникал свет, и кругом царил полумрак. Оба сидели в одних мокрых кальсонах, выставив по сторонам босые стопы, облепленные хвоей. Всё своё мокрое обмундирование они развесили на ветках и сучках соседних деревьев и пытались просушить, правда, пока безуспешно. Хотя стояла жара, в лесную чащу солнечный свет не попадал, здесь было влажно и прохладно. Этой ночью они переправились вплавь через какую-то небольшую речку и, несмотря на то что она казалась неглубокой, перейти вброд по дну не получилось. Пришлось проплыть метров двадцать, и поэтому одежда, которую они с себя сняли и перевязали ремнями в надежде пронести над водой, вся вымокла, а парни чуть не утопили тяжёлые винтовки. Позади захрустели ветки, и они оба обернулись.
– Свои, – раздался тихий голос лейтенанта Березина.
Через мгновение он показался из-за веток густой ели. Лейтенант был в одних трусах, в правой руке держал пистолет, а в левой небольшой кусок хлеба. Хлебом они разжились ночью в какой-то небольшой деревеньке. И хотя вначале договаривались в деревни не заходить, голод всё же взял верх над осторожностью. Они шли по лесам, полям и болотам уже четвёртые сутки, а остатки сухого пайка съели в первый же день на стоянке в лесу. Лейтенант Березин не выдержал, и они вместе с сержантом Гавриловым осторожно пробрались к крайнему дому и постучали в окошко. К ним вышла угрюмая хозяйка женщина лет сорока, не промолвив ни слова, протянула им небольшую буханку хлеба и тут же ушла в хату, заперев дверь. Березин каким-то образом умудрился не намочить хлеб во время переправы, и вот сейчас принёс им их долю.
– Держите ребята! Это вам на двоих. Не много, конечно, но хоть что-то, – сказал он, протягивая им хлеб, и добавил: – Жалко, что грибов и ягод ещё нет, с ними бы мы так от голода не мучились.
Яша взял из рук лейтенанта хлеб, встал, подошёл к соседнему дереву, на котором висели его мокрые шаровары, порылся в кармане и, достав оттуда перочинный нож, разрезал хлеб пополам. Потом подошёл к Коле и предложил ему выбрать кусок. Коля схватил хлеб и сразу же сунул в рот, начав жадно жевать. Яша тоже набросился на хлеб.
– Ничего, ребята, потерпите! Вот выйдем к своим, наедимся от пуза, – попробовал приободрить голодных парней лейтенант.
– Дойти бы уже! Сколько идём, а кругом всё немцы, – промямлил Коля с набитым хлебом ртом.
– Судя по карте, мы ещё только половину пути прошли. Нам ещё три ночи идти. Дойдём, ребята! Там на пути небольшая деревня у дороги. Диневичи называется. Этой ночью мы с Гавриловым попробуем ещё продуктами разжиться. Отдыхайте пока, сил набирайтесь, да вещи просушите, чтобы в мокром не ходить. Хоть и жарко, а заболеть можно, – произнёс Березин и ушёл.
– Как их высушишь, если тут такая сырость и солнца нет? – сказал Яша, дожёвывая остатки хлеба и запивая водой из фляжки.
Он встал, стянул с себя мокрые кальсоны и встряхнул их от прилипших сзади хвои и мха. Потом скрутил, пытаясь выжать
